- Татьяна, милая! Я сгораю от нетерпения, - задыхаясь от внезапной страсти, Алексей склонился к ушку под каштановым завитком, - скажи, где мы можем уединиться, чтобы вспомнить все-все!
- Ах, Алекс! Ваши флюиды действуют сейчас на меня точь-в-точь, как и тогда, в феврале! Но пока я не могу позвать вас к себе - за мной беспрерывно следит какой-то шпик, может быть, из контрразведки. Дело осложняется тем, что в меня безумно влюблен полковник Отто Иванович Штейхен-Рауцер. Он просто преследует меня: осыпает цветами, приглашает в кафе-шантан, принес билет на английский пароход "Лорд Квинсберри", который отходит завтра в четыре часа пополудни...
- В будущее! - продолжил за баронессу Каштымов.
- Все помнишь, Алекс! - перешла на "ты" Татьяна Андреевна, игриво тряхнув головкой. - Действительность оказалась куда будничнее моих романтических устремлений четырехлетней давности... Полковник, наверное, приставил ко мне соглядатая. Вот он, делает вид, что безумно увлечен витриной кондитерских изделий господина Кусочникова с сыном!
Каштымов скосил глаза в черноту улицы, по которой гуляла баронесса. И впрямь, в глубине, у белого флигеля с вывеской по фасаду, мялся невзрачный субъект в бакенбардах и с бородкой клинышком, что была в чести среди московской и петербуржской интеллигенции в тяжелые годы между революциями. Субъект делал вид, что нет ничего интереснее, чем горка засохших "безе", "буше" и "наполеонов", выставленная господином Кусочниковым и его чадом для всеобщего обозрения. Даже по его угодливо согнутой спине можно было догадаться, что он - из породы филеров.
- Дорогая, где вы остановились?
- Гостиница "Одеон". Мои апартаменты на втором этаже, справа от центральной лестницы. Жду в девять.
- Непременно буду! А теперь я намерен лишить вас общества человека, чье присутствие для вас, радость моя, обременительно!
Татьяна Андреевна вцепилась в рукав Каштымова.
- Не смейте ничего предпринимать! Полковник ревнив, как мавр!
- Нет, уважаемая баронесса, как офицер и как мужчина я считаю своим долгом оградить даму от поползновений, ограничивающих ее свободу. В девять ждите!
Он поцеловал руку на прощание и быстрым шагом направился к флигелю. Когда до навязчивого типа оставалось шагов десять, тот внезапно исчез. Только что чесал затылок, сдвинув котелок на лоб, и нет его! Испарился, как будто в стену спрятался. Озадаченный Алексей Дмитриевич покрутился на месте, зачем-то потрогал стену, убедился в ее материальности, только пальцы испачкал известкой и, вертя недоуменно головой, пошел к товарищам на набережную. Через несколько минут он выбросил таинственное приключение из головы и принялся насвистывать жестокий романс, предвкушая свидание в гостинице "Одеон"...
