- Случается, - сказал я равнодушно, по-прежнему сомневаясь, как следует себя вести с этим неведомо откуда свалившимся на меня "землячком". То, что он не знал языка, еще ни о чем не говорило - сколько раз доводилось сталкиваться тут, в Канаде, да и в США, и в ФРГ с украинцами, слова произносившими по-английски. Как ни странно, это обстоятельство не мешало им быть воинствующими националистами. Смешно, право же, националист, не говорящий на "ридний мови". Но в наш дисплейный век язык, увы, становится скорее способом программирования разных ЭВМ, чем корнем, питающим нашу честь, гордость, уверенность в будущем...
- Но если вы думаете, что я имею какое-то отношение к тем, кто размахивает по делу и без дела лозунгами вроде "Свободу Украине!", то спешу отмежеваться от них. Нет, я никакой не приверженец советской власти и коммунизма. Если откровенно, вообще мало что в этом смыслю - в местных газетах, да и по телеку многого о вас не узнаешь, а расхожая брань давно приелась. Но однажды я проснулся среди ночи и сказал себе: "Джон, хоть ты и не понимаешь ни слова по-украински, но твоя прародина там, где похоронены деды и прадеды. И ты больше не сможешь отмахиваться от нее. Потому что она - в твоем сердце.
- Похвально. Но мы зашли слишком далеко в биографические дебри, прервал я своего собеседника. - Вы пока не сказали ничего о главном, ради чего мы тут и торчим...
- Вы правы, Олег Романько... Мы действительно торчим у всех на виду... Присядем где-нибудь в уголке. - Джон Микитюк быстро, уверенным взглядом аборигена-завсегдатая окинул вестибюль, взял меня под локоть пальцы у него были стальные, я почувствовал их, хотя он и увлек меня за собой осторожно, вежливо, чтоб я - не дай бой - не решил, что меня волокут.
Мы очутились в дальнем углу за закрытым по причине столь позднего времени киоском с сувенирами. Сели в мягкий, глубокий диван и провалились почти до самого пола, даже ноги пришлось вытянуть - хорошо, что тут никто не ходил.
- Кофе? Виски?
- Ни того, ни другого. Мне завтра чуть свет уезжать.
- Вы уезжаете? - В голосе Джона Микитюка прорвалось огорчение.
- Да, в Лейк-Плэсид, на состязания по фигурному катанию. Итак, что вы знаете о деле Виктора Добротвора?
- Во-первых, Виктор - мой друг. - Джон Микитюк взглянул на меня, словно проверяя, какое это произвело впечатление. Я и бровью не повел, хотя это было для меня полной неожиданностью: мне нужны были доказательства, а не заявления.
