После этого он выпил до дна свою чару и опрокинул ее над своей головой.
- Во здравие и долголетие! - подхватили гости, и всяк проделал то же.
После этого стали поочередно пить за воеводу, за губного старосту, за стрелецкого голову, за боярина Терехова, за Стрижова, за прочих дворян, а там за каждого гостя особо и гости быстро захмелели.
Стало темнеть. В горницу внесли пучки восковых свечей. Крик и смех смешались в общий гул, как вдруг дворецкий подбежал к воеводе и что-то тревожно зашептал ему.
Воевода словно протрезвился, гости стихли.
- Ко мне? - громко сказал воевода, - гонец царский! Клич его сюда, встречай хлебом-солью! - и он торопливо встал и шатаясь пошел к дверям.
В дверях показался посол, дворянин Ознобишин, Воевода опустился на колени и стукнулся лбом в пол.
- Воеводе, боярину Семену Антоновичу Шолохову грамота от государей! громко сказал гонец.
- Мне, милостивец, мне! - ответил воевода. - Пирование у нас малое. Не обессудь!
Гонец подал две грамоты воеводе. Тот обернул руку полою кафтана, принял грамоты и благоговейно поцеловал царскую и патриаршую печати.
- Може, на случай здесь есть и боярин Петр Васильевич Терехов-Багреев?
- Здесь, здесь! - ответили протрезвившиеся гости.
Боярин с недоумением встал.
- Здесь я, батюшка! - отозвался он.
- И до тебя грамота от государей! - сказал гонец, протягивая свиток, после чего сбросил с себя торжественный тон и просто сказал: - Ну, поштуй!
Воевода встрепенулся.
- Откушай за здоровье государей! - сказал он, беря с подноса, что держал уже наготове дворецкий, тяжелый кубок, - а кубком не обессудь на подарочке!
- Здравия и долголетия! - ответил Ознобишин и махом осушил кубок.
- Сюда, сюда, гость честной! - суетясь повел гонца воевода в красный угол. - Здесь тебе место. Чем поштовать?
Гонец лукаво усмехнулся и ответил:
- Грамотки бы прочел сначала!
- Чти, чти! - загудели гости.
Воевода и сам торопился узнать содержание грамот, и теперь растерянно искал глазами своего дьяка, но на пустом месте, где прежде сидел дьяк, торчали только его здоровенные, железом подкованные сапоги; сам же он уже мирно храпел под стулом.
- Свинье подобен! - с злобным отчаянием сказал воевода.
Андреев поднялся и сказал.
- Давай, что ли, боярин, я прочту!
- Прочти, прочти, светик! - обрадовался воевода, протягивая Андрееву свитки.
Андреев взял их и, поцеловав печати, осторожно развязал шнуры и распустил один из свитков.
Кругом все стихло.
