Аргамак князя пугливо шарахнулся в сторону, но князь нетерпеливо осадил его. Он сгорал от нетерпения и досады. Теперь, когда он уже собирался обнять сына, опять что-то стало на его пути.
- Ну, что там? - закричал князь Эхе, когда толпа на мгновение смолкла.
- Его взял в разбойний приказ на питки, на смерть!
- А мой сын? - не думая о бедном цирюльнике, спросил князь.
- А его спасал Каролина. Они убежал и спрятались...
- Где?...
- Надо сперва достать гер Штрассе! Они в тайнике.
Князь с силою махнул в воздухе плетью.
- Разве не знают тайника эти люди? Скажи, что я все сделаю, я выручу его! Покажи мне сына!
Эхе торопливо заговорил с немцами.
- Яа! Яа! - послышалось со всех сторон, и несколько человек, отдалившись из толпы, приветливо закивали князю.
- Они покажут нам, - сказал Эхе, - только надо спасти гер Штрассе. Они говорят, клянись!
- Яа, Яа! - закричали немцы.
Князь быстро снял шлем.
- Клянусь! Хотя и не зная вины его, спасти этого брадобрея, если не поздно.
- Яа, гут! - сказал булочник. - Еще не поздно. Мой его видел...
- Идем! - сказал Эхе.
Булочник пошел вперед, рядом с Эхе, который вел в поводу своего коня; князь с Антоном ехали сзади.
Булочник провел из в переулок, ввел в свой дом, перешел чистый дворик и остановился подле бани.
- Здесь! - сказал он князю. - Сичас!
Князь быстро соскочил с коня и двинулся за булочником.
Тот крепко постучал в дверь и что-то крикнул по-немецки. В ответ ему раздался женский голос, показавшийся князю райской музыкой.
- Что же? - нетерпеливо крикнул он.
- Сичас! - ответил булочник, и дверь в это время медленно отворилась; из-за нее выглянуло бледное, встревоженное лицо Каролины.
- Каролина!... - воскликнул Эхе, бросаясь к ней.
- Эхе!.. - взволнованно ответила Каролина и распахнула дверь.
В это мгновение князь нетерпеливо оттолкнул ее и вбежал в баню.
Посреди бани стоял его маленький Миша и с недоумением и страхом глядел перед собой.
- Миша! Сын мой! - закричал князь, бросаясь к сыну.
- Тятя! - радостно откликнулся Миша.
Князь схватил его, поднял и, сжимая в своих объятиях, осыпал поцелуями. По его суровому лицу струились слезы. В баню вошли Антон, Эхе, Каролина, булочник и еще несколько немцев и все с умилением смотрели на эту сцену.
- Довел Бог! - шептал Антон, утирая рукавом слезы. - Через басурманов показал свою милость.
- Он, он! - радостно повторял князь, смотря на сына и страстно целуя его.
Через несколько минут он успокоился и сел на лавку, посадив на колени Мишу.
