Я не мог есть - следил за ним. Сизый сел за стол с тарелкой комковатого пюре и жесткого мяса. Начал есть. Я смотрел, как он жует, руки мои дрожали. Неужели, думал я. Неужели это сейчас случится? То, к чему я уже так долго иду? Неужели, наконец, Сизый сдохнет?
Он взял шоколад. Один кубик из четырех. Покачал его в руке.
Руки как дохлые мыши. Крысиный яд для грызунов. Ну же!
Разжевал и проглотил первый кусок. Я не мог поверить в свою удачу. Буйный поток счастья захлестнул меня. Чувство, которое, может, испытывают альпинисты на своей вершине, вот на что это было похоже.
Сизый! Ну же!
Он поднял голову и тут увидел меня. Взгляд у него остекленел. Челюсть отвисла.
Руки задрожали так, что даже я увидел с другого конца зала. Ядовитый шоколад выпал из руки Он резко вскочил и с перекошенной рожей кинулся в сортир. Прямо как я не так давно. На половине пути его согнуло, и он застонал, но не остановился.
Тварь! Как не вовремя! Он должен был съесть шоколад. Съесть его весь! Я застонал от лютой злобы. Я словно, сорвался с вершины! Я как Сизиф! Как рыбак, у которого сорвалась рыба с крючка! Опять! С вершин счастья я низринулся в омут горя и ярости! В глазах потемнело и секунду казалось, что я сейчас отрублюсь от перенапряжения. Злость моя была больше меня, сильнее меня, старее меня. Это была настоящая застарелая ярость!
Но, вместе с тем, было какое-то облегчение, что ли. Такое слабенькое, но оно было. Потому что я знал - если бы Сизый умер сейчас, то что бы я делал потом?
Когда его бы не стало.
Сизого долго рвало в сортире, в конце концов силы оставили его и он упал, обняв унитаз. Так их и нашли, в обнимку. К тому времени я уже давно дал деру, сжимая кулаки так, что болели суставы. Мысли мои были черны, но практичны - на фоне клубящейся злобы я обдумывал следующую акцию. Я не собирался сидеть на месте.
События, однако, менялись к худшему. Может, судьба тогда играла против меня, но ведь и Сизого она не щадила - он взял отгул на три дня. Вряд ли они были для него счастливыми.
Три оставшихся кубика так и лежали на остывшем месте Сизого, пока кто-то из поваров не подкормил ими Кабыздоха - нашего заводского двортерьера-крысолова, всеобщего любимца. Кабыздох съел шоколад, и вот теперь он ловит крыс в своем собачьем раю. Каким-то образом слухи о яде просочились в коллектив, кто-то вроде бы видел, как я клал этот шоколад. К тому времени уже весь завод знал, что мы с Сизым не переносим друг друга. Но если Сизый был всеобщим любимцем, то я уже слыл бирюком, к тому же буйным.
