- И тогда красные советские летчики на красных советских самолетах пронесут по всему миру красные знамена революции!
Никулин, относившийся к Махалову несколько иронически, как-то заметил:
- Очень уж у тебя, браток, колер густоват. Не перепустил ли?
В жизни Махалов был балагур, мистификатор и, пожалуй что, порядочный ёрник. Он часто появлялся в театре с полной румянощекой дамой, представляя ее как свою жену. Но при этом неизменно пояснял:
- У меня их две. С одной не живу, но у нее живу. А с другой, вот с этой, живу, но у нее не живу.
Дама устало улыбалась и со скучающей гримаской отмахивалась. Ей, видимо, приелись эти дубоватые остроты.
На мандатной комиссии Махалов выцеливал паренька попроще и мог ошарашить его таким примерно вопросом:
- А что, русский поп имеет право быть избранным в Совет?
- Не имеет! - четко рапортовал паренек.
- А татарский? Мулла, к примеру?
Бывали случаи, когда парень, не понимая подвоха, задумывался. Один даже, помню, от смятения, что-ли, ответил: "Имеет!"
Но такие выходки обычно сердили Никулина.
- Ты, Махалов, свои провокационные штучки брось! - обрезал он. - Давай спрашивай по существу!
Мне, самому молодому из членов комиссии и, в общем-то, находившемуся не так давно в положении этих ребят, конечно, было лестно присутствовать на таких ответственных заседаниях. Особенно приятно было, если в этот день я летал. Тогда можно было маленько даже разыграть из себя этакого аса.
И, прищурив глаз, я спрашивал:
- Мотор встанет в полете - не сдрейфишь?
Однажды я не рассчитал и попал, должно быть, на сильно зубастого. Паренек был щупленький, лохматый, смотрел чуть исподлобья. Подозреваю, что пиджачишко был на нем с чужого плеча.
Он молниеносно перенял мой тон, тоже сощурился и с некоторым даже вызовом отвечал:
- Кондор какой нашелся! А сам небось на аэродроме машинам хвосты заносишь!
Надо же, и обозвал-то как - кондор!
Но тут, как всегда, вмешался Никулин:
- Спокойней, спокойней! Ты лучше спроси, как у него с семьей получится? В анкете внимательно разобрался? Он ведь один у матери кормилец. Батька его за Советскую власть жизнь отдал. А на стипендию, сам должен понимать, широко не разъедешься. Вот об этом самом и спроси. А трусов, если хочешь знать, я с такими глазами еще не встречал.
Вообще Никулин умел как-то сразу расположить к себе, создать в комиссии добрую и деловую обстановку. У него, как и у Аболина, был замечательный нюх на людей. Кроме того, Никулин обладал обостренным чувством справедливости.
