Для успешного окончания первого курса каждому было положено дважды побывать в воздухе, представив в учебную часть барограмму полета и простейшие данные воздушного хронометража. На полет отводилось не больше пятнадцати минут. Производились полеты по списку, вывешенному в столовой. Очередь продвигалась со скрипом, так как больше трех-четырех вылетов в день Дед не делал, поскольку дядя Вася накладывал на дальнейшие свое категорическое вето.
На аэродром каждый направлялся в индивидуальном порядке. Чтобы туда попасть, надо было встать пораньше и пехом добираться до Белорусского вокзала, называвшегося тогда еще Брестским. К этому времени от вокзала начинали ходить первые трамваи, и можно было угадать на шестерку, довозившую до Петровского парка. А там совсем рядом и до входа на аэродром через дощатую калиточку в заборе, напротив краснокаменных башен Петровского дворца.
После воздушного крещения слушатель возвращался в школу, где оставшийся конец дня безбожно выхвалялся перед теми, кто еще стоял на очереди. Но слава, как известно, явление преходящее, и на другие сутки его уже оттеснял в сторонку новый герой дня.
В тот день случился большой трамвайный затор, и меня после отчаянного голосования, сжалившись, подкинул какой-то добросердечный мотоциклист, торопившийся на своем "Харлее" в Серебряный бор.
Все же я опоздал на верные четверть часа и по этой причине несколько нервничал. Я знал, что Дед уважает точность.
"Б-Е" уже вырулил на старт, и Дед с дядей Васей хлопотали вокруг машины. Все время они что-то подтягивали, подкручивали, подвязывали.
- Дисциплины не бачу! - укоризненно приветствовал меня Дед, поглядев на толстые, луковицей часы, которые извлек из нагрудного кармана куцего коричневого пиджачка. - Аллигатор!
Он почему-то любил именовать нас как представителей экзотической фауны, преимущественно земноводной.
- Ну, сидай! Да гляди - береги имущество!
И подмигнул упершему руки в бока и выпятившему живот дяде Васе.
Я сменил пилотку на кожаный шлем, протер очки, пристегнул чуть повыше коленки указатель высоты - альтиметр, быстро перевалился в кабину и огляделся. Передо мной на стальных растяжках висел контрольный барограф. На его барабане была заправлена свежая лента. В полете оставалось только включить перо самописца. В углу кабины валялось два наспех придавленных ногой недокуренных бычка. Еще сбоку был прикреплен небольшой фанерный ящичек, вроде тех, какие прибивали на дверях, для почтовой корреспонденции. Только без верхней крышки. Я всунул туда картонный планшетик с заранее разлинованным листиком бумаги и очинённый карандаш.
