А фашисты все приближаются и приближаются. Идут с автоматами на изготовку. Слева - плотный, небольшого роста, в солдатской форме. Справа офицер, длинный, в новом мундире, сапоги блестят.
Вот уже десять, пять метров остается до нас. На заваленный бурьяном окоп вроде не обращают внимания. А если заметят? Незамедлительно дадут по нас очередь.
Как нее не хочется нелепо погибать! Но мы еще посмотрим, кто первый выстрелит. Они уже на мушке. Пальцы лежат на спусковых крючках пистолетов. Кажется, они вот-вот сами нажмут и прогремят выстрелы. Да, сейчас мы встретимся взглядами, и пальцы без приказа сделают свое дело...
А в это время почти над нами в сторону Керчи пролетело три звена вражеских бомбардировщиков. Их сопровождало несколько истребителей. В трех-четырех шагах от нас немцы остановились, подняли головы и долго провожали взглядами самолеты. Потом двинулись вперед: офицер с левой стороны обошел окоп, солдат - с правой. На щель с перекати-полем посмотрели мельком.
Когда гитлеровцы удалились на несколько метров, мы легко вздохнули: пронесло и на этот раз...
- Все-таки мы с вами счастливые, - сказал Леня, улыбаясь.
А немцы брели и брели по степи, пока не скрылись за бугром. Больше мы их не видели.
* * *
Надвигалась ночь. В ее черноте высветилась холодная россыпь звезд. Где-то в районе Керчи были видны всполохи: оттуда все громче и громче доносилась канонада. Земля содрогалась: это поднимало у нас дух, и мы ускоряли шаги. Но как ни быстро шли, а рассвет застал нас недалеко от Багерова. Это было 2 апреля 1944 года.
В вечернем сеансе связи получил радиограмму, где мне предлагалось немедленно вернуться в лес. Я был в недоумении: находиться почти у цели и вдруг возвращаться?..
- Еще ночь, и мы будем под Керчью, - сказал Леня. - Тут же всего ничего осталось!
- Приказ есть приказ, Леня, - мрачно ответил я и передал радиограмму, где сообщал свои координаты.
Но вновь последовало: немедленно возвратиться в лес. А радисты добавили от себя, что начинается наступление наших войск.
Тогда и нам стало ясно решение разведотдела фронта.
* * *
Восемь дней добирались мы обратно. Дважды при ночном переходе через железную дорогу немцы обстреляли нас, но от преследования удалось уйти: спасла речушка, по которой около километра брели в воде.
Мокрые, голодные, добрались мы до партизанского лагеря в Старокрымском лесу. Пришли, а он разгромлен, шалаши сожжены, партизан нет. Сели мы на вывернутое с корнями дерево возле пепелища и задумались: куда идти, где искать партизан?
