В назначенное время Оля развернула в каморке радию, надела наушники, включилась на прием и стала с замиранием сердца ловить в эфире свои позывные. Радиостанция штаба фронта молчала. Тогда Оля переключилась на передачу и отстукала позывную Большой земли. Услышали. Обещали следить. Оля снова переключилась на прием и среди множества морзянок услышала наконец свою позывную.
Лицо девушки расплылось в улыбке. Она обхватила Лену и начала чмокать в щеки, в лоб, потом Марину, тихонько приговаривая:
- Девчонки! С нами говорит Большая земля! Вы понимаете? - Оля снова припала к рации.
Оператор штаба фронта ответил, что слышит на пять баллов, и попросил передавать, что имеется. Лена подсвечивала карманным фонариком, а Оля, развернув лист бумаги, стала передавать свою первую радиограмму, в которой сообщила о прибытии на место и начале работы. В эфир полетели цифры.
Вот радиограмма передана, связь закончена. Оля сняла наушники, уложила их в ранец вместе с антенной, противовесом и сказала радостно девушкам:
- Свершилось: мы послали свою первую радиограмму. Теперь нам нужны сведения о противнике. Понимаете? Сведения!
- Будут, Олечка, будут, - весело пообещала Лена. - Обязательно будут!
* * *
На третий день, перед вечером, в дом Бодриченко пришли полицейские со старостой и предупредили девушек, чтобы они до утра никуда не уходили, иначе родные и близкие Лены будут расстреляны.
Что делать? Бежать нельзя - погибнут люди. И девушки, еще раз договорившись, что Оля с Мариной пробираются домой, на Украину, тщательно спрятали рацию и всю документацию. Самое главное, думала Оля, чтобы никаких улик не было.
Но кто же все-таки мог донести в полицию о возвращении домой Лены с подругами? Как ни гадали, ответа так и не нашли. Кто-то подлый все-таки имелся в деревне...
Пошла томительная бессонная ночь. Как же долго она длилась!
Рано утром девушек под конвоем полицейских отвезли в районную полицию. Начались допросы. Подруги твердили одно: идут домой. И тут к Лене подошел рыжий, плюгавый, большеротый мужчина, заглянул ей в глаза, ехидно ухмыляясь, спросил:
- Что, дорогуша, не узнаешь?
Он повернулся к старшему полицейскому, услужливо поклонился:
- Это та самая, о которой я говорил. Елена Михайловна Бодриченко. И эти девки тоже партизанки.
- Дяденька, ну какие мы партизанки? - ринулась к рыжему Марина. - Идем домой, на Украину. Зашли вот к подруге... Учились мы вместе с техникуме.
- Замолчать! - прикрикнул на нее старший полицейский.
