- Я правильно тебя понял? Ты предлагаешь убить собаку?
Рурке широко улыбнулся, но продолжал молчать.
- Но как?
- А как бы тебе хотелось?
- Том, ради бога, я не верю своим ушам. Неужели мы можем такое обсуждать?
- А ты как думал? - Рурке ногой пододвинул к Голду пуфик, уселся на него теперь их колени соприкасались - и, приблизив к двоюродному брату лицо, проговорил: - Никакого яда или битого стекла. Обойдемся без садистских штучек. Такого конца я и злейшему врагу не пожелаю. Уберем пса достойно.
- Том, очнись. - Голд сделал попытку рассмеяться.
- Возьми мой "ремингтон" и уложи эту скотину с горки. А хочешь, подойди ближе и выстрели из двенадцатикалиберного ружья или из пистолета. Ты раньше стрелял из пистолета?
- Нет.
- Тогда поставь точку и забудь.
- Пойми, я не смогу этого сделать.
- Нет, сможешь.
- Они догадаются, что это моих рук дело. Всю неделю я их доставал с этой чертовой собакой. Как ты думаешь, к кому первому придут, когда эту тварь найдут с продырявленной башкой?
Рурке присвистнул.
- Твоя правда, - согласился он. - Ладно, пусть тебе нельзя, но мне-то, черт возьми, можно.
- Нет. Оставь эту затею, Том.
- Вы с Мэри выберетесь куда-нибудь на вечерок. Лучше всего в небольшой ресторанчик вроде "У Николь" или "У Полы" - надо, чтобы вас запомнили. Когда вернетесь домой, дело будет сделано, а у тебя - отличное алиби.
Голд допил свое пиво.
- За нас эту работу никто не сделает, Брайен. Надо самим постараться.
- Ну я - еще куда ни шло. Куда ни шло. Но ты-то здесь при чем? Нет, это нехорошо.
- А что, если этот пес и дальше будет рвать детей? Это хорошо?
Голд молчал, и Рурке потрепал его по колену.
- Ты правда укусил эту тварь за ухо?
- А что мне оставалось?
- И откусил?
- Нет.
- Но кровь показалась? Почувствовал ее вкус?
- Да, что-то такое во рту ощутил.
- Тебе это доставило удовольствие, верно? Не виляй, Брайен, скажи откровенно. Доставило?
- Ну, некоторое удовлетворение, не скрою, испытал, - признался Голд.
- Ты жаждешь справедливости, - подытожил Рурке. - Я это понимаю. И ценю. Дело, конечно, твое. Но мое предложение остается в силе.
Голд понимал, что про нацистов с собаками Рурке брякнул без задней мысли: он всегда их поминал, когда хотел кому-нибудь досадить. И все же слова родственника не шли у него из головы. Перед глазами вставала картина, и раньше тревожившая его воображение: свора обезумевших от злобы собак гонит колонну евреев по железнодорожной платформе.
