— Вы можете лечь на полу, — сказала я, когда мы с лордом Грейстоуном остались одни в тесной спальне. — Вы были солдатом, так что наверняка привыкли спать на земле.
Мое замечание явно позабавило графа.
— Я был офицером, Кейт, а они не спят на земле, — сказал он, приподняв бровь.
Должно быть, на лице моем отразилось недоверие, потому что он тут же рассмеялся.
— По крайней мере дайте мне одну из подушек, — попросил он. — Они чистые?
Взяв в руки подушку, я внимательно ее осмотрела, даже поднесла к носу и понюхала. Проведя чуть ли не всю жизнь в гостиницах и на постоялых дворах, я знала, что запах не менее важен, чем внешний вид.
— Да, чистые, — вынуждена была признать я с некоторым удивлением и великодушно добавила:
— Можете взять себе еще и одеяло.
Сняв с кровати одеяло и подушку, я старательно устроила для моего спутника постель на полу. Обернувшись, я обнаружила лорда Грейстоуна прямо у себя за спиной и внезапно снова, но почему-то с особенной остротой почувствовала, какой он огромный и как мала и слаба я в сравнении с ним.
Чтобы взглянуть ему в лицо, мне пришлось запрокинуть голову. По глазам лорда Грейстоуна невозможно было угадать, что у него на уме.
— Спокойной ночи, Кейт, — тихо сказал он.
— Спокойной ночи… Адриан.
Я сняла башмаки, аккуратно поставила их у кровати и забралась в постель прямо в платье. Наступила тишина. Мы оставили ставни открытыми, и лунный свет, проникая через окно, освещал лоскутное покрывало в ногах кровати, на которой я лежала, прислушиваясь к дыханию Грейстоуна и думая о том, что в таких условиях мне ни за что не удастся заснуть.
Проснулась я от грохота башмаков по деревянным ступеням лестницы, на которой не было ковровой дорожки. Встревоженная, я села на кровати и с удивлением обнаружила перед собой широкую, обтянутую белым батистом мужскую спину: Адриан встал между мной и дверью.
Кто-то налег снаружи плечом на дверь. После третьего толчка крючок не выдержал, дверь распахнулась и на пороге спальни появился мой дядя. Лицо его ясно различалось в ярком лунном свете, льющемся через окно.
— Грейстоун, — елейным голосом пропел дядя, явно не в силах скрыть свою радость, — что это вы здесь делаете с моей племянницей?
