СИБИРСКИЕ БАНИ Бани! Бани! Двери - хлоп! Бабы прыгают в сугроб.
Прямо с пылу, прямо с жару Ну и ну! Слабовато Ренуару до таких сибирских "ню"!
Что мадонны! Эти плечи, эти спины наповал, будто доменною печью запрокинутый металл.
Задыхаясь от разбега, здесь на ты, на ты, на ты чистота огня и снега с чистотою наготы.
День морозный, чистый, парный. Мы стоим, четыре парня,в полушубках, кровь с огнем, как их шуткой
шуганем!
Ой, испугу! Ой, в избушку, как из пушки, во весь дух: - Ух!..
А одна в дверях задержится, за приступочку подержится и в соседа со смешком кинет
кругленьким снежком! Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
КРОНЫ И КОРНИ Несли не хоронить, Несли короновать.
Седее, чем гранит, Как бронза - красноват, Дымясь локомотивом, Художник жил,
лохмат, Ему лопаты были Божественней лампад!
Его сирень томилась... Как звездопад,
в поту, Его спина дымилась Буханкой на поду!..
Зияет дом его. Пустые этажи. На даче никого. В России - ни души.
Художники уходят Без шапок,
будто в храм, В гудящие угодья К березам и дубам.
Побеги их - победы. Уход их - как восход К полянам и планетам От ложных позолот.
Леса роняют кроны. Но мощно над землей Ворочаются корни Корявой пятерней. 1960 Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
ЛОБНАЯ БАЛЛАДА Их величеством поразвлечься прет народ от Коломн и Клязьм. "Их любовница
контрразведчица
англо-шведско-немецко-греческая..." Казнь!
Царь страшон: точно кляча, тощий, почерневший, как антрацит. По лицу проносятся очи, как буксующий мотоцикл.
И когда голова с топорика подкатилась к носкам ботфорт, он берет ее
над топою, точно репу с красной ботвой!
Пальцы в щеки впились, как клещи, переносицею хрустя, кровь из горла на брюки хлещет. Он целует ее в уста.
Только Красная площадь ахнет, ти 1000 хим стоном оглушена: "А-а-анхен!.." Отвечает ему она:
Царь застыл - смурной, малохольный, царь взглянул с такой меланхолией, что присел заграничный гость, будто вбитый по шляпку гвоздь. Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
* * *
Б. Ахмадулиной
Нас много. Нас может быть четверо. Несемся в машине как черти. Оранжеволоса шоферша. И куртка по локоть - для форса.
Ах, Белка, лихач катастрофный, нездешняя ангел на вид, хорош твой фарфоровый профиль, как белая лампа горит!
В аду в сковородки долдонят и вышлют к воротам патруль, когда на предельном спидометре ты куришь, отбросивши руль.
