моя Россия!ты очень бережен и добр, как бог, лишь Маяковского не уберег...
Поэты падают, дают финты меж сплетен, патоки и суеты, но где б я ни был - в земле, на Ганге,ко мне прислушивается
магически гудящей
раковиною
гиганта ухо Политехнического! Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
БАЛЛАДА-ДИССЕРТАЦИЯ
Нос растет в течение всей жизни
(Из научных источников)
Вчера мой до 1000 ктор произнес: "Талант в вас, может, и возможен, но Ваш паяльник обморожен, не суйтесь из дому в мороз".
О нос!..
Неотвратимы, как часы, у нас, у вас, у капуцинов по всем
законам
Медицины торжественно растут носы!
Они растут среди ночи у всех сограждан знаменитых, у сторожей,
у замминистров, сопя бессонно, как сычи, они прохладны и косы, их бьют боксеры,
щемят двери, но в скважины, подобно дрели, соседок ввинчены носы! (Их роль с мистической тревогой интуитивно чуял Гоголь.)
Мой друг Букашкин пьяны были, им снился сон:
подобно шпилю, сбивая люстры и тазы, пронзая потолки разбуженные, над ним
рос
нос,
как чеки в булочной, нанизывая этажи!
"К чему б?" - гадал он поутру. Сказал я: "К Страшному суду. К ревизии кредитных дел!"
30-го Букашкин сел.
О, вечный двигатель носов! Носы длиннее - жизнь короче.
На бледных лицах среди ночи, как коршун или же насос, нас всех высасывает нос,
и говорят, у эскимосов есть поцелуй посредством носа...
Но это нам не привилось. Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
РИМСКИЕ ПРАЗДНИКИ
В Риме есть обычай
в Новый год выбрасывать
на улицу старые вещи.
Рим гремит, как аварийный отцепившийся вагон. А над Римом, а над Римом Новый год, Новый год!
Бомбой ахают бутылки из окон,
из окон, ну, а этот забулдыга ванну выпер на балкон.
А над площадью Испании, как летающий тарел, вылетает муж из спальни устарел, устарел!
В ресторане ловят голого. Он гласит: "Долой невежд! Не желаю прошлогоднего. Я хочу иных одежд".
Жизнь меняет оперенье, и летят, как лист в леса, телеграммы,
объявленья, милых женщин адреса.
Милый город, мы потонем в превращениях твоих, шкурой сброшенной питона светят древние бетоны. Сколько раз ты сбросил их? Но опять тесны спидометры твоим аховым питомицам. Что еще ты натворишь?!
Человечество хохочет, расставаясь со старьем. Что-то в нас смениться хочет? Мы, как Время, настаем.
Мы стоим, забыв делишки, будущим поглощены. Что в нас плачет, отделившись? Оленихи, отелившись, так добры и смущены.
