"Почему же все скрыл от меня? Почему не доверил?" - с горечью думает Мария Александровна.
- Короче! - кричит Дейер. - Здесь не студенческая сходка... Вы забываете, что должны защищать себя...
Александр Ильич спокойно отвечает:
- Я защищаю свои убеждения... Я убедился, что единственный правильный путь воздействия на общественную жизнь есть путь пропаганды пером и словом... Но жизнь показала, что при существующих условиях таким путем идти невозможно...
Александр Ильич смотрит на мать.
- Невозможно! - повторяет он, как бы оправдывая себя перед ней. - Если мне удалось доказать, что террор есть естественный продукт существующего строя, то он будет продолжаться...
Мария Александровна с болью смотрит на сына.
"Сашенька, прав ли ты, друг мой?" - говорят ее глаза.
Александр Ильич с убежденностью продолжает:
- Среди русского народа всегда найдется десяток людей, которые настолько преданны своим идеям и настолько горячо сочувствуют несчастью своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело...
Дейер вскакивает с места и изо всех сил звонит в колокольчик. Обер-прокурор пронзительно смотрит на мать.
- Каков сынок? - спрашивает он ехидно.
Мария Александровна гордо поднимает голову, только слеза блестит на щеке.
- Повесить охальника! - кричат околоточные надзиратели, чиновники. Повесить террориста!
- Смерть! Виселица! - беснуются жандармы, полицейские в зале.
Вокруг белой головы матери мелькают усы, похожие на пики, глаза, как свинцовые пули, шнуры аксельбантов, как петли виселиц...
"Не пощадят... Убьют... Не помилуют..."
Она встает. Сын не должен видеть ее слез. Она не сможет выслушать приговор о смерти сына.
Александр Ильич видит, как белая голова его матери мелькает над напомаженными шевелюрами, лоснящимися лысинами. Вверху под потолком мечется ласточка... Мария Александровна, задыхаясь, остановилась у дверей, смотрит на сына. Саша долго и скорбно глядит на мать.
- Прости! - чуть слышно шепчет он.
И мать услышала и еле заметно кивнула ему.
- Таких людей нельзя ничем запугать! - несется вслед уверенный голос ее сына.
Она выходит на улицу.
- Таких людей нельзя ничем запугать, - слышит она голос студента.
- Это герои, - говорит другой.
По улице ходят студенты в одиночку, парами. Полицейские строго следят за тем, чтобы молодые люди не собирались вместе.
- Мать! - восклицает студент, провожая Марию Александровну взглядом.
- Мать одного из тех, - шепчут вокруг.
