Дубовые двери медленно раскрылись, и в зал заседания вошла Мария Александровна.
Она идет по проходу, ищет глазами на скамье подсудимых сына... Нашла... Боль исказила ее лицо. Он тоже ее заметил, вскочил с места, улыбнулся...
Резкий звонок, и скрипучий голос Дейера прервал последнее слово Шевырева:
- Подсудимый Ульянов, сядьте!
Александр Ильич стоит и смотрит на мать спокойно и грустно, нежно и ободряюще... Опускается на скамью только тогда, когда садится мать.
В открытую форточку влетела вместе с солнечным лучом ласточка и заметалась под потолком. Подсудимые следят за птицей. В солнечной полосе светлая голова матери, умное, печальное лицо ее.
- Генералов, - дребезжит голос Дейера, - ваше слово.
Юноша встает и подходит к столу:
- В свое оправдание я могу сказать только то, что я поступал согласно своим убеждениям, согласно со своей совестью.
Садится рядом с Александром. Они сомкнули руки.
- Подсудимый Андреюшкин. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Александр Ильич шепчет ему:
- Говори все на меня, прошу тебя.
Андреюшкин звонким юношеским голосом отчеканивает каждое слово:
- Я заранее отказываюсь от всяких просьб о снисхождении, потому что такую просьбу считаю позором тому знамени, которому я служил.
Сел на место, шепнул Александру:
- Спасибо, друг.
Дейер вызывает Ульянова.
Александр Ильич не торопясь встает, окидывает взглядом товарищей, подходит к столу. Долго молча смотрит на мать. Мария Александровна, судорожно вцепившись пальцами в ридикюль, старается улыбнуться.
- Я отказался от защитника, и мое право защиты сводится к праву рассказать о том умственном процессе, который привел меня к необходимости совершить это "преступление".
Мария Александровна понимает, что эти слова сына обращены к ней, обращены к молодежи, что заполнила улицы вокруг здания суда.
- Я могу отнести к своей ранней молодости, - продолжает Александр Ильич, - то смутное чувство недовольства общим строем, которое, все более и более проникая в сознание, привело меня к убеждениям, которые руководили мною в настоящем случае...
- "Случае!.." - зло выкрикивает чиновник из публики, - поднял руку на его императорское величество и называет это "случаем"!
- Но только после изучения общественных и экономических наук это убеждение в ненормальности существующего строя вполне во мне укрепилось, и смутные мечтания о свободе, равенстве и братстве вылились для меня в строго научные и именно социалистические формы. Я понял, что изменение общественного строя не только возможно, но даже неизбежно...
