Далее. В той правде, которой служил революционер г-на Андреева, он искал прежде всего личного морального удовлетворения. Не дело само по себе, не объективные результаты работы, не определенные общественные интересы воодушевляли его на борьбу, а сознание, что вот, мол, какой он хороший. И когда проститутка уверила его, что "стыдно быть хорошим" - "вдруг с тоской, с ужасом, с невыносимой болью он почувствовал, что та жизнь кончена для него навсегда, что уже не может он быть хорошим. Только этим и жил, что хороший, только это и противопоставлял и жизни и смерти,- и этого нет, и нет ничего". Возможно, что среди революционеров попадаются такие несчастные самовлюбленные экземпляры, особенно из породы "облезлых бар", но опять-таки это совершенно не типично для революционного самосознания. Но и эта черта необходима была автору, ибо революционер, вдохновляющийся делом, а не собственной душевной прелестью, не поддался бы так легко моральным доводам проститутки.
Но это еще не все. Г-н Андреев решил подковать своего героя на все четыре ноги, чтобы тем убедительнее была скоропалительность его падения. Для этого он раскрывает нам недры его души, так сказать, его психическую подпочву. "Словно с каждой выпитой рюмкой
168
он возвращался к какому-то первоначалу своему - к деду, к прадеду, тем стихийным первобытным бунтарям, для которых бунт был религией и религия бунтом*. Как линючая краска под горячей водой, смывалась и блекла книжная, чуждая мудрость, а на место ее вставало свое, собственное, дикое и темное, как голос самой черной земли. И диким простором, безграничностью дремучих лесов, безбрежностью полей веяло от этой последней темной мудрости его; в ней слышался смятенный крик колоколов, в ней виделось кровавое зарево пожаров, и звон железных кандалов, и исступленная молитва, и сатанинский хохот тысяч исполинских глоток, и черный купол неба над непокрытой головой".
Сопоставьте эти три черты нашего героя, и вы увидите, что, по замыслу Леонида Андреева, на дне души его кроется грубая, дикая, стихийно-разрушительная сила неорганизованного бунтарства, едва прикрытая сверху налетом "книжной, чуждой мудрости"; двигательная энергия этой силы направляется в определенную сторону неповоротливой, тяжеловесной мыслью, вдохновляемой сознанием своей хорошести. Такой тип как раз и нужен был автору для его превращений; в этом типе уже даны в скрытом виде все элементы будущего возлюбленного проститутки, апологета тьмы. Нужен только один толчок, чтобы эти элементы встрепенулись, сбросили с себя чуждый налет, осознали себя. И посмотрите, какая психическая сила производит этот толчок.
