Далее:
"Проворно и ловко разделась. Нагая, стала перед Триродовым. Подняла руки - и была вся длинная, гибкая, как белая змея. Сжала, скрестив, пальцы вытянутых вверх рук и потянулась всем телом, такая стройная и гибкая, что казалось, вот-вот совьется белым кольцом".
Далее:
"- Катя, белизна вашего тела - не гипс. Это мрамор, слегка розовый. Это - молоко, влитое в алый хрустальный сосуд. Это - горный снег, озаренный догорающею зарей. Это - белая мечта, пронизанная розовым желанием.
- Сегодня вы опять сделаете с меня сколько-нибудь снимков, да? Иначе я буду плакать о том, что я такая некрасивая, такая худая, что вы не хотите вспомнить иногда о моем лице и о моем теле.
- Да,- сказал Триродов,- у меня есть несколько приготовленных пластинок.
Алкина засмеялась радостно. Сказала:
- Сначала поцелуйте меня". Далее: "Я читала недавно кое-что о садизме и мазохизме.
174
Это, должно быть, может увлечь. Мой муж был такой корректный. Злой и вежливый. Не бил меня,- что же, недаром же он интеллигентный человек,- и даже не говорил очень грубых слов. Хоть бы дурой когда назвал. Теперь мне кажется, что я не ушла бы от него, если бы наши ссоры не протекали так тихо, если бы он меня бил, таскал за косы, хлестал бы чем-нибудь".
Далее:
"Алкина взглянула на него быстрым взглядом. Улыбнулась и сказала:
- Точно делом занимаемся. Скучно же так, без всяких фиотур.
- Чего же вы хотите? - спросил Триродов.
То, что мы делаем, в сущности очень добродетель но,- говорила Алкина.Меня бы порадовал хотя бы самый легкий налет извращенности".
Ну, довольно о героях. А вот вам жанровая сценка:
"Были студенты и курсистки.
Так радостно взволнованы были юные! Так волновались все собравшиеся! Так сладко были взволнованы мечтою освобождения, так нежно и страстно были в нее влюблены!
И не одно здесь было юное сердце, в котором девственная страсть сочеталась с мечтою освобождения, и в восторге освобождения пламенели, пламенея, юная жаркая любовь,- освобождение и любовь, восстание и жертва, вино и кровь,- сладостная мистерия любви жаждущей и отдающейся! И не одни загорались очи, увидев милый образ, и не одни шептали уста:
- И он здесь!
- И она здесь!
И в тени за поляной, где не видят нескромные взоры, нетерпеливые уста в робкий и быстрый сливались поцелуй. И отпрянули друг от друга.
- Мы не опоздали, товарищ?
- Нет, товарищ Наталья, еще не опоздали.
Сказано сладкое имя.
- Пойдемте, однако, туда, товарищ Валентин.
