— Э-э.., доброе утро, — выдавил он из себя.
— Разумеется, доброе, — убежденно ответил обладатель белых усов. — Э… Прошу прощения?
— Насколько я могу судить, вы все — молодежь — любите снег. Брим открыл было рот для ответа, но произнести ничего не успел, поскольку в кают-компанию вразвалку вошел медведь с планеты Великая Содеска с молниями машиниста на лацкане формы. Вновь вошедший — старший лейтенант, судя по количеству молний, — мгновенно оценил ситуацию и тряхнул пышными, хотя несколько растрепанными бакенбардами.
— Лейтенант Брим? — поинтересовался он.
— Так точно, сэр, — ответил Брим. — А это… — Он мотнул головой в сторону буфетной. Медведь улыбнулся.
— А, это Гримсби, наш старший стюард, — объяснил он. — С ним все в порядке, просто он глух как пень.
— Г-глух, сэр?
— Во всяком случае, за те полгода, что я здесь, он не дал повода заподозрить обратное. Брим обалдело кивнул.
— Пусть это не беспокоит тебя, приятель, — посоветовал медведь. — Он и так всегда знает, что кому из нас нужно. А если ты захочешь чего-то еще, так можно самому пойти и взять.
— А.., да, ясно, сэр.
Медведь ухмыльнулся, продемонстрировав длинные сверкающие клыки, каждый из которых был украшен маленькой алмазной коронкой — любой уважающий себя медведь с Содески считает это совершенно необходимой деталью.
— В общем-то мое имя вовсе не «сэр», — сказал он, протягивая огромную мохнатую лапу. — На родных планетах меня зовут Никлас Януар Урсис; впрочем, зови меня просто Ник, идет?
Брим пожал лапу.
— Ник так Ник, — согласился он. — А тебе, похоже, известно мое имя: Вилф Брим, точнее Вилф Анзор Брим. — Кристоба сказала мне, что ты пошел сюда, — пояснил Урсис, вытаскивая из кармана дорогого мундира содескийскую трубку-земпа. Шесть сильных пальцев аккуратно набили ее зельем из маленького кожаного кисета, и он с ожесточением запыхтел, пока хоггапойя не разгорелась ровным багровым светом, наполняя кают-компанию сладким, тяжелым ароматом, вот уже столетия раздражавшим людей — товарищей по командам во всей разумной Вселенной. — Не возражаешь? — с запозданием спросил он, разваливаясь в одном из наименее хрупких на вид кресел.
Брим улыбнулся и покачал головой. В принципе хоггапойя не особенно раздражала его. Впрочем, даже в противном случае это вряд ли заставило бы медведя отказаться от своего пристрастия (которое приходилось терпеть, ибо никто не справлялся с двигателями сверхсветового хода так, как медведи с Содески), тем более что аромат курящейся хоггапойи сводил с ума юных — и не только — медведиц.
