— Ну, — улыбнулся он, — так сойдет?
— Думаю, сойдет, — кивнула квартирмейстер, улыбнувшись в ответ. — Кают-компанию сами найдете? Она на этой же палубе. Ваша каюта будет готова через несколько циклов. — Спасибо, найду как-нибудь, — произнес Брим, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. Вообще-то в академии он до посинения зубрил внутреннюю планировку всех типов кораблей, включая Т-класс, но сейчас все представлялось ему каким-то незнакомым.
— Мы сообщим вам, когда приготовим каюту, — пообещала Мальдива. — Чемодан можете пока оставить здесь.
Брим поблагодарил ее, но чемодан захватил с собой. Просто чудо, как маленькое серебряное крылышко на левом плече меняет все, включая отношение к нему окружающих! Чтобы кто-нибудь на рудовозах у него на родине предложил приглядеть за его багажом? Никогда! Впрочем, сам по себе факт, что у него имеется хоть какой-то багаж, тоже говорит о чем-то: дома все его пожитки уместились бы в кармане.
Проходя по коридору, он покосился на сияющую медную табличку, прикрепленную к стене старомодными заклепками. «К. И. Ф. „Свирепый“, — было написано на ней. — №21358, Бестия некая верфь, Элеандор, 228/51988г.». Судя по внешнему виду, табличку полировали каждый метацикл; значит, корабль в заботливых руках. Добрый знак, подумал он и на всякий случай, подышав на нее, тоже протер рукавом и улыбнулся. Как знать, может, это принесет ему счастье.
***
Найти кают-компанию оказалось легче, чем Брим опасался: по дороге он заблудился только дважды. Младший лейтенант открывал люк не без внутреннего трепета: каких-то шесть дней назад вход на исключительно офицерскую территорию был ему заказан. С облегчением заметил он, что помещение оказалось пустым, и шагнул через высокий порог. На передней переборке красовался большой парадный портрет Грейффина IV, Великого Галактического Императора, Принца Звездного Скопления Реггио, Законного Хранителя Небес (совершенно аналогичные изображения сияли блаженной улыбкой практически с каждой мало-мальски подходящей стены в империи). Помещение было беспорядочно уставлено изрядно потрепанными креслами, однако главным в нем являлся, несомненно, здоровенный резной стол с десятью стульями вокруг него. Стол был накрыт на восемь персон; перед двумя стульями приборы отсутствовали.
В переборке за столом виднелось окошко в маленькую темную буфетную. Из этого окошка на него в упор смотрели два огромных слезящихся глаза. Кроме глаз имел место длинный, тонкий нос, а под ним — кустистые белые усы. Теперь пришел черед Брима вздрогнуть от неожиданности.
