Все эти мысли промелькнули в голове Марии Андреевны за какую-то долю секунды. Внешне она ничем не выдала одолевавших ее сомнений. Кроме того, это была одна из тех ситуаций, когда обстоятельства сильнее людей. Княжна любила собак, никогда не била их и не могла видеть, как это делают другие; в то же время она знала, что бывают ситуации, когда без этого не обойтись. Конечно, перед ней стояли люди, а не собаки, но в данном случае это означало лишь то, что она имеет дело с хищниками намного более коварными и опасными, чем одичавшие псы. Тут ей очень некстати вспомнилось, что пистолет остался на подоконнике в курительной, но она лишь еще выше вздернула подбородок.
- Итак, - холодно сказала княжна, - прошлой ночью вы совершили целый ряд преступлений: воровство, измена, побег... О нанесенных мне оскорблениях я уже не говорю. Знаете, что за это бывает? Молчите? Сибирь! Дверь здесь крепкая; если вы не сломали ее за ночь, то не сломаете и до тех пор, пока я приведу сюда драгун. Говорят, граф Растопчин крут, так что, вполне возможно, в Сибирь вы и не попадете. Вас попросту повесят или зарубят саблями как опасных бунтовщиков и пособников французов.
- Матушка... - заикнулся было Степан, но тут же увял под ледяным взглядом княжны.
- Французов, - повторила она. - Чем вы докажете, что действовали не по их наущению? Да и кто станет в этом разбираться? - добавила она презрительно, чувствуя отвращение к себе самой из-за этого спектакля и отлично понимая, что иначе нельзя. - Я - княжна Вязмитинова, и я говорю вам, что одного моего слова будет довольно, чтобы вас повесили на площади под барабанный бой, как изменников и конокрадов. Я доверилась вам, а вы меня предали - как видно, решили, что я не сумею за себя постоять. Может быть, мне вас просто застрелить?
Она говорила нарочито спокойно, холодно и рассудительно, как будто и в самом деле размышляла вслух, подыскивая наилучший способ казни. Именно это ледяное надменное спокойствие окончательно убедило лакеев, что они пропали. Первым не выдержал этой словесной пытки Прохор: он вдруг бухнулся на колени, со стуком воткнувшись лбом в кирпичный пол. Степан, покосившись на товарища через плечо, последовал его примеру, и княжна поняла, что ей удалось овладеть положением - если не навсегда, то, по крайней мере, на какое-то время.
Пока Степан закладывал карету, Прохор занимался стряпней из оставленных князем Зеленским продуктов. Поваром он был весьма относительным, но проголодавшейся княжне его варево показалось вполне съедобным. Позавтракав, она взяла то немногое, что собрала с собой в дорогу, не забыв на всякий случай прихватить и пистолет, и вышла к карете, которая уже дожидалась ее у парадного крыльца. Степан сидел на козлах, Прохор маялся у открытой дверцы.
