- Виноват, ваше сиятельство, грамоте не обучен.
Княжна прочла записку вслух.
- Так хорошо? - спросила она, искренне обеспокоенная тем, чтобы сделать все как надо.
- Лучше некуда, - улыбаясь во весь рот, ответил солдат и, приняв записку, бережно запрятал ее за пазуху. - Премного вам благодарен. Благослови вас господь, барышня. Прощайте.
- Погоди, Матвей Петрович, - остановила его княжна. - Надо бы тебя наградить, да денег у меня ни копейки... Может, саблю возьмешь или пистолет?
- Нам такое оружие не положено, - возразил солдат. - Да и ударить таким боязно: а ну как сломаешь? Нам со своим сподручнее. Благодарствуйте, барышня, нам и так, без награды, хорошо.
- Может быть, трубку? Или табаку? - нашлась княжна. - Здесь должен быть хороший табак, тебе понравится. Не хочешь награды - возьми просто так, на память.
- Табачок - это дело другое, - согласился солдат. - Да и трубочка хорошая солдату не помеха. Тем более, если на память, от души... Благодарствуйте, ваше сиятельство.
Перед тем, как выйти за дверь, Матвей Ложкарев задержался на пороге.
- Вы приглядывайте за мужиками-то, ваше сиятельство, - сказал он, понизив голос. - Уж больно рожи у них подлые. Не люблю я дворовых, холуи они все, дармоеды, одна подлость на уме. Эх, кабы душа так не горела, разве я бы вас на них оставил! Вы не бойтесь ничего, а только ухо держите востро. Чуть что, прикрикните на них построже, они и присмиреют, я эту породу знаю.
- Спасибо, Матвей Петрович, - сказала княжна. - Ступай, обо мне не тревожься. Я не боюсь.
Это была правда: она и в самом деле не боялась. Впрочем, сказанные Ложкаревым на прощание слова занозой засели у княжны в памяти. Раньше, до прихода французов, а точнее, до смерти деда, с которой, собственно, и начались ее злоключения, княжне даже в голову не приходило, что к крестьянам и дворовым людям можно относиться с опаской. Однако за те две недели, что она провела, играя в жмурки со смертью в смоленских лесах, княжна Вязмитинова пересмотрела большинство своих прежних взглядов и более не полагала землепашцев безобидными существами, которые всегда рады услужить господам и не мыслят себе жизни, отличной от той, которую они вели на протяжении столетий. Более того, в свои шестнадцать лет юная княжна уже успела постичь, что даже самое доброе отношение к человеку не всегда оплачивается той же монетой. За все время ее одиноких странствий ее не единожды пытались убить, и только один раз смертельная угроза исходила со стороны французов. О других случаях, когда она находилась на волосок от смерти благодаря усилиям обосновавшихся в лесной чаще крестьян, княжна старалась забыть, но они упорно не выходили у нее из головы, так что предупреждение солдата стало зерном, упавшим на весьма благодатную, заранее подготовленную почву.
