На некоторое время в приемной дома князей Зеленских воцарилась напряженная тишина. Затем Аграфена Антоновна тяжело вздохнула.
- А ты хват, поручик, - сказала она. - Где ж это ты так навострился с женщинами воевать?
- Это еще вопрос, - невозмутимо откликнулся пан Кшиштоф, - кто в вашем доме женщина, а кто мужчина.
- Правда твоя, - с новым вздохом признала княгиня. - Экий ты, батюшка, въедливый... Нет того, чтобы, как меж приличными-то людьми водится, взять да и вызвать его, фармазона этакого, на дуэль, да и застрелить, чтоб сам не мучился и других не мучил. Так ты вон чего удумал!
- Вот еще, - усмехнулся пан Кшиштоф, пропуская сигарный дым через усы. - Мне нужны деньги, а не шкура князя Зеленского. Что мне делать с его шкурой - повесить над камином? Боюсь, что это будет весьма сомнительное украшение. И потом, дуэли строжайше запрещены высочайшим повелением. Была мне охота за свои денежки в Сибирь отправляться! Так как же насчет денег, мадам?
- Да что ж ты заладил-то, как попугай: деньги, деньги! - проворчала княгиня. - Погоди чуток, дай с мыслями собраться. Вижу, что не шутишь, да только денег и вправду нет.
- Сожалею, - непреклонно сказал пан Кшиштоф, - но...
- Да ясно, ясно уже! Говорю ведь: дай подумать. Как-нибудь разочтемся. Ты пока что кофейку попей.
- Пардон, мадам, - более не скрывая насмешки, сказал пан Кшиштоф, - но у меня сложилось совершенно определенное впечатление, что ваш бакалейщик всучил вам козьи орешки вместо кофейных зерен. Этим зельем сады надобно опрыскивать, чтобы вредители дохли, а вы им гостей потчуете. Или вы держите эту отраву специально для кредиторов?
- Каков наглец, - проворчала Аграфена Антоновна, но спорить более не стала и погрузилась в размышления.
Через непродолжительное время, на протяжении которого пан Кшиштоф молча курил, глядя то в потолок, то в окно, княгиня подняла глаза и уставилась на своего гостя долгим оценивающим взглядом, словно снимая с него мерку для какой-то одной ей ведомой цели. Пан Кшиштоф, встретившись с нею глазами, понимающе усмехнулся в усы. Он хорошо знал этот взгляд, означавший, что ему вот-вот будет сделано более или менее выгодное предложение, наверняка сомнительное с точки зрения как закона божьего, так и многочисленных людских законов.
- Мнится мне, поручик, что с тобой можно иметь дело, - задумчиво произнесла княгиня.
- Я о вас того же мнения, мадам, - вежливо ответил Огинский. - Мне кажется, что мы наконец-то начинаем понимать друг друга, хотя до полного взаимопонимания нам еще очень далеко.
