Ванюша покорно зашаркал к другому столику. Глядя, как Кораблев деловито расправляется с лещом, человек, которому в ближайшее время предстояло стать Мухой, глубоко затянулся сигаретой и сказал:
- Интересно. А ты, значит, решил меня спасти.
- Угу, - невнятно промычал Кораблев, погружая в кружку свой короткий, нахально вздернутый нос, под которым топорщились жесткие щетинистые усы. Жалко же смотреть, - продолжал он, вытирая пену с усов. - Бьешься, как рыба об лед, а вокруг деньжищ немеряно.
Муха проводил взглядом проехавший мимо пивного ларька "мерседес" с тонированными стеклами. Ему невольно вспомнилось выражение лица дочери, когда она садилась в его проржавевшую до дыр "копейку", и его твердые, как стальные стержни, и гибкие, как щупальца осьминога, пальцы крепче стиснули ручку пивной кружки.
Внимательно наблюдавший за ним Кораблев незаметно ухмыльнулся в усы. Он не ошибся в расчетах: его приятель, судя по всему, давно готов был к "употреблению".
- Вот послушай, - снова заговорил Кораблев, отодвигая в сторону полупустой бокал. - Посмотри на себя. Ты же уникум, равных тебе - считанные единицы, а что ты с этого имеешь? Я понимаю, конечно: честность, законопослушание, принципы там всякие... Но ты мне скажи: должен талант вознаграждаться? Нет, погоди, молчи. Того, что ты собираешься сказать, уже даже по радио не говорят и в детских книжках не пишут. Кто у нас сейчас бедный? Тот, кто зарабатывать не умеет или не хочет. Ты со своими способностями мог бы грести бабки лопатой, а существуешь на оклад. Значит, что же - не хочешь? Поверить в это не могу. Чтобы умный, талантливый, молодой мужик не хотел жить по-человечески - да быть такого не может!
Налетевший из-за угла порыв ветра захлопал отсыревшими парусиновыми зонтиками и смахнул со столика несколько обрывков сухой рыбьей кожи. Кораблев вдруг странно изогнулся, сморщился от усилия и выудил из-под столика уже откупоренную бутылку водки.
- Давай-ка, - сказал он, щедрой рукой доливая доверху бокал своего собеседника, в котором еще оставалось граммов двести пива. - Давай дернем для успокоения нервов, а потом поговорим.
- Да погоди, Валера, - слабо запротестовал тот. - Да ты очумел, что ли? Утро же! Кто же с утра пораньше ерша пьет?
- А кто с утра к пивному ларьку бежит? - парировал Кораблев. - Алкаши конченные да те, кому дома невмоготу. И не рассказывай мне про свою счастливую семейную жизнь. Все твое семейное счастье у тебя на морде написано. Пропадаешь, старик.
