Глеб взял из ящика немногое: связку отмычек, при помощи которой можно было открыть практически любой замок, маленький, не больше обычной авторучки, фонарик с хорошей оптикой, раскладной швейцарский ножик, короткоствольный пистолет с глушителем и запасную снаряженную обойму. Из ящика письменного стола он извлек серебристый ноутбук, положил его в брезентовую сумку.
Когда Сиверов выходил из квартиры, он напоминал художника, собравшегося немного порисовать на природе. Ботинки на мягкой толстой подошве, потертые джинсы, выцветшая защитная куртка, а ноутбук в брезентовом чехле неискушенному взгляду представлялся небольшим этюдником.
Своей машиной Сиверов пользоваться не стал, она так и осталась стоять во дворе. На платной стоянке возле завода железобетонных конструкций Глеб взял маленький пляжный джип «Фероза». Машину предоставил ему Потапчук. Верткая, компактная, можно припарковать где угодно, при необходимости пройдет и по подсохшему болоту и в то же время не бросается в глаза.
Ровно в восемь, когда уже стемнело, Глеб ехал по Ленинградскому проспекту. Его не смутил знак «Проезд запрещен». Когда он заехал во двор, то машину поставил неподалеку от арки, въехав двумя колесами на выложенный бетонной плиткой тротуар.
«Третий подъезд, шестидесятая квартира – именно здесь работал Смоленский».
На матовом плафоне, укрепленном над подъездом, значились номера квартир от двадцать девятой до шестьдесят первой.
«Значит, шестидесятая на самом верху. Что ж, это логично для человека, не любящего посторонних. Как и у меня – последний этаж, туда забираются лишь приглашенные и хозяин».
Глеб, придерживая рукой тяжелый ноутбук, прошелся по двору, в памяти сфотографировал каждую мелочь. Срабатывала привычка: деталь, показавшаяся сейчас незначительной, потом может сыграть огромную роль. Простенький кодовый замок, высчитать номер больших усилий не надо, клавиши, которые нажимают каждый день, до неприличия затерты. Не задерживаясь у двери, Сиверов вдавил три кнопки, потянул рычаг блокировки. Дверь распахнулась.
Он поднимался быстро, уверенно, но неторопливо – так, как может подниматься человек, твердо знающий, куда и к кому идет.
На площадках с шестого по седьмой этаж света не было. Всего две квартиры располагались на последнем, седьмом этаже – шестидесятая и шестьдесят первая. Чем-то подъезд Сиверову нравился: тихий, уютный, в нем абсолютно свежий воздух, на подоконнике аккуратная металлическая банка из-под пива, приспособленная под пепельницу.
