улыбаясь светлой репкой.
Раздавался скрип кровати,
раздавались капли редко.
Ночи долгие табачно
проходили до утра,
шелестели елки-мачты,
и сопела сладко-сонно,
шевелясь в стекле оконном,
вдруг притихшая игра.
АКСАКАЛ
В комоде древний таракан
седыми шевелит усами,
седыми двигает бровями,
и старомодными очками
блестит в свету луны комодной.
Своей ухмылкой старомодной
он молодую моль пугает,
личинок всяких разгоняет
и машет палкой из бамбука:
мол, уступи мне место, сука,
вслед молодым летит наука.
Он ходит как старейший рода,
и земли старого комода
дрожат, завидев как усами
седыми шевелит бровями
и водит рыжими глазами
и блещет пыльными очками
своей ухмылки старомодной
властитель дум - маньяк комодный.
Он метит палкой в молодежь,
сверкают платиной зубищи.
Как контролер, с тебя он взыщет
и он как совесть - не уйдешь.
x x x
Сомнения во мне копаются, кроты.
А может, ей духи?
А может быть, цветы?
А может, ей вигвам построить под Москвой?
А может, на нее пойти мне все ордой,
и выиграть сражение напорами атак,
воздвигнув на макушке ее прелестной флаг.
ЭПИЛОГ
Пыль дорог воспоминаний
и несбыточных желаний
гирей виснет на плече.
И зудит под легким что-то.
Может, печень или почка,
может, орган там другой,
пыль несбыточных желаний
и дорог на водопой,
ус седой и тяжесть знаний
гирей виснут на груди.
Пыль дорог воспоминаний
оседает позади.
И слипаются минуты
как уставшие глаза.
Совершенных действий путы,
как зеленые леса,
за спиной непроходимы.
И грядут такие зимы,
что под вечер за столом
пыль дорог воспоминаний
и несбыточных желаний
поднимается столбом.
И зудит под легким что-то.
Селезенка или орган,
может, там какой другой.
Но затянет снов болото,
одурманит сладким ядом,
и забудешь, что кого-то
так хотел ты видеть рядом.
Пыль дорог воспоминаний
станет словно гладь пруда.
И уже не потревожит
нас с тобою никогда.
20 ЛЕТ
Мерзнут руки.
Льется время.
В коридор летят шаги.
И надежд бушует племя.
Остывают пироги.
Мерзнут руки.
Льется время.
Расплескал случайно час.
Здесь пролились две недели.
Тут все мокро от минут.
Там нечаянно разлили сто четырнадцать часов.
Мерзнут руки.
Тают силы.
Время капает с усов.
И секунда проползает по несохнущей щеке.
Ручейки минут сбегают и несут часы в реке.
Мерзнут руки.
Уплывают, на щеке оставив след,
Две секунды,
Три минуты,
Пять часов
И двадцать лет.
УЖИН
Был вечерний мрак утес.
Полон был коперник звезд.
Южный Крест светил в окне.
Тень лежала на стене.
