После долгих просьб царь принял выборных от народа. Слезно молили они его вернуться в Москву, и царь согласился, но поставил условия: чтобы ему не мешали казнить изменников опалою, смертью, лишением достояния. Выборные уехали, поклявшись от лица духовенства и бояр ни в чем царю не прекословить.
Глава VI
ОПРИЧНИКИ
- Ноне последний день ты дома, Ваня, - говорил ласково князь Михайло Матвеевич Лыков, глядя, как старая нянька Арина Васильевна укладывала в ларцы белье и разные вещи. - Скажи, Васильевна, Гаврюшке, не забыл бы чего у коня княжеского. Овса довольно ли?
Старуха ушла, шаркая ногами. Глаза ее были красны, и по сморщенным щекам то и дело бежали слезы.
Проходя мимо окна, она вдруг всплеснула руками:
- Ахти, батюшки-светы, князенек мой! Приехали кромешники! И чего только им в нашем дому надобно?
Князь Михайло распахнул окно. Во двор въезжало двое всадников. Звенели серебряные бубенцы вороных коней; серебром и золотом горели чепраки; еще ярче горело шитье на черном бархате кафтанов; залихватски были сдвинуты набекрень шапочки с бобровой опушкой; только необычным украшением казались болтающиеся у стремян собачья голова и метла.
- Опричники, - сказал князь Михайло и сдвинул брови. - И чего им у нас надобно?
Князь Иван отошел от высокого, окованного железом сундука и, взглянув в окно через плечо дяди, проговорил:
- Да ведь то князь Афанасий Вяземский, дядюшка, - сам знаешь, раньше он часто к нам хаживал...
- Ноне он тебе не пара, Иван; опричник земскому не пара, слышишь?
Князь Иван опустил голову.
- И сам я то думаю, дядюшка... а с ним еще и Федор Басманов; не горазд я охоч и до Басманова... речь-то у него медовая, очи и ланиты девичьи, а как засмеется, так ровно змея подколодная... Давеча, как государь отпускал меня по твоей просьбе в заморские края, он засмеялся, кричит: "Разве ж, князь, в чужих краях цари светлее нашего?"
- Ступай принимать гостей, - мрачно возразил князь Михайло.
Князь Иван быстро вышел на крыльцо с обычным приветствием:
- Добро пожаловать, дорогим гостям рады.
- Не больно-то, поди, рад, - засмеялся Афанасий Вяземский, поглаживая маленькую черную бородку, - на устах мед, а в сердце лед, князь, так говорится... Видно, загордился перед отлетом, птенчик...
Он переступил порог спальни.
Князь Иван опустил глаза.
- Никогда того не бывало, чтобы я гордился иль говорил речи неправедные, князь Афанасий...
- Тут дело иное, - подхватил Басманов, - князенек наш не тебя - меня не жалует; я, вишь, простого рода...
