- Сказывают, владыка плачет и бояре плачут, что в соборе собрались... А царь-то их к руке своей не допустил.
- Ан допустил!
- Ан не допустил!
В толпе завязался спор, а за ним и драка. Старческий голос вопил:
- Батюшка-государь свет, пошто ты Москву сиротою покидаешь?.. Смилуйся...
А сани все наполнялись и наполнялись новою казною.
Князь Иван опрометью бросился домой, вбежал в хоромы и застал дядю уже одетым, готовым ехать во дворец. Он крикнул, указывая на оседланного коня в узорчатом чепраке с бахромчатой попоной, в сетке ремешков с золотыми бляшками. Конь в нетерпении бил копытами землю подле крыльца и позвякивал бубенчиками на ногах.
- Дядюшка, беда лютая... вели расседлать коня; Кремль полон стрелецкой стражи: царь покидает Москву!
- В уме ли ты, Ваня?
- Погляди в окошко: слышишь, гудит народ? Слышишь, плачут? Сейчас у Ильи в колокола ударят... кричат, что государя извести хотят... Господи! Господи!
Князь Лыков перекрестился и подошел к окну.
Из окна он увидел густую толпу народа, бежавшего с криками из Кремля.
Сполоха не ударили; гонцы известили народ, что государь царь жив и здоров и все царское семейство здравствует; что царю угодно было поехать из Москвы в село Коломенское, а зачем и как, про то ведомо его царской милости.
В неизвестности протянулся целый месяц. Царь в Москву не возвращался. Необычная оттепель и бездорожье продержали его с царицей и детьми в селе Коломенском две недели, и, посетив село Тайнинское и Троицкий монастырь, к Рождеству царь Иван прибыл в Александровскую слободу.
Что творилось в этой слободе, какая тайная работа шла в царских покоях - никто не знал, но в начале января митрополит Афанасий получил от царя необычную грамоту, изумившую бояр. Царь упрекал своих слуг, бояр и приказных в том, что они расхищали казну и творили и ему, и земле Русской вред великий и теперь не перестают злодействовать... Он объявил, что оставляет государство, не желая терпеть измен, и поедет, куда Бог укажет путь.
На Красной площади дьяки всенародно читали царскую грамоту, заканчивающуюся уверениями добрых московитян в царской милости, и по той грамоте выходило, будто опала и гнев царя не касаются народа.
Что-то грозное, что-то таинственное было в царской грамоте; необычно было оставление царем своего вотчинного наследства, чтобы скитаться Бог весть где.
Темные толки шли по Москве; народ растерялся; растерялись и власти; остановились все дела: закрыты были приказы, суды, лавки. Народ кричал на площадях и улицах, что близится день Страшного Суда. Митрополита осаждали с утра до ночи просьбами; он хотел ехать к царю, молить о возвращении, но, по просьбе москвичей, остался блюсти столицу. К царю отправили послов из духовенства и бояр.
