Для "украшения" стиха Сидни пользуется всего двумя приемами. Во-первых, составными эпитетами из двух или более слов. Прием этот был для английской поэзии новым, и хотя считалось, будто Сидни перенял его из французской поэзии, сам он писал, что английский язык "особенно блещет соединениями двух-трех слов вместе, будучи в этом близок греческому и выше латинского, а это соединение суть совершенство любого языка" {См. наст. изд., с. 213.}. Поэтому можно предположить, что у Сидни были и другие источники познания составного эпитета как поэтического приема. К сожалению, его не везде удалось сохранить при переводе сонетов и песен на русский язык. Например, в сонете 31 в пятой строке мы читаем: "Long with Love acquainted eyes", тогда как в русском стихотворном переводе эта строка звучит иначе. Во-вторых, инверсией. При этом в более поздних стихотворениях чаще встречается инверсия, которая служит у Сидни двоякой цели: она и придает поэтической речи музыкальность и одновременно несет важную эмоционально-смысловую нагрузку. Так, в сонете 11 Астрофил заключает свое обращение к Любви следующим образом, с помощью инверсии выделяя и противопоставляя друг другу слова "красы наружной" и "сердце":
И чем в лучах красы наружной греться,
Не лучше ль, глупая, в ее проникнуть сердце?
Вплоть до середины XVI в. английской поэзии был в основном свойствен свободный ритм стиха. Например, последователи так называемой лидгейтской школы вообще не соблюдали равномерности ни в количестве слогов, ни в их расположении, ни в ударениях. Однако в середине XVI в. положение коренным образом изменилось. В трактате Джорджа Гаскойна (1525?-1577) "Некоторые наставления" (1575), где он подводит итог проевропейским изменениям в английской поэзии, истинно поэтическим признается ямб как единственно возможный стихотворный метр и только один способ соединения слов в строке точный отсчет ударных и безударных слогов и одинаковое расположение цезуры в каждой строке. На первый взгляд кажется, что Сидни, воспитанный на европейской традиции, как никто другой много сделавший в области ознакомления английской поэзии с поэтическим богатством континента, тоже придерживается подобных взглядов. Но и здесь Сидни отнюдь не был слепым подражателем.
Правда, среди ранних произведений Сидни встречаются такие, которые написаны ямбом не менее правильным, чем это было общепринято, но их немного. Что касается песен, то здесь, помимо инноваций в ямбе, Сидни делал попытки экспериментировать и с другими размерами античного и современного европейского стихосложения. Он был первым поэтом, практически доказавшим возможность использования в английском стихосложении хорея, который появляется у него вначале в "Некоторых сонетах", а потом уже в цикле "Астрофил и Стелла", где шесть песен написаны именно хореем. Это те песни (вторая, четвертая, восьмая, девятая, десятая, одиннадцатая), в которых рассказывается о важных событиях в истории любви Астрофила и Стеллы.
