Игумен Прокопий, в миру майор КГБ Бронислав Семенович Чумаков, до конца перестройки успешно совмещал духовную (явную) и светскую (менее явную) деятельность. Закончив семинарию, Бронислав Семенович, не без вмешательства всесильного ведомства, стал быстро продвигаться по церковной иерархической лестнице.
В начале восьмидесятых годов Совет по делам церквей (читай: Комитет государственной безопасности) поставил отца Прокопия во главе перелыгинской церкви. Не помешай его карьере перестройка, глядишь, и стал бы майор Чумаков архиепископом или митрополитом. Но, как говорится, все в руцех божиих.
Сладкоголосый, как сирена, осторожный, как ласка, и изворотливый, как змея, игумен Прокопий, в отличие от ряда других церковных иерархов, назначенных на посты по указке комитета, ухитрился сохранить и даже укрепить свои позиции в смутный послеперестро-ечный период. Игумен был популярен в народе, но, заботясь о пастве, он не забывал также и о себе.
Православие в России набирало силу. Коммунисты, в одночасье перековавшиеся в демократов, рассудив, что свято место, пусто не бывает, решили в срочном порядке заменить изжившую себя коммунистическую идеологию на безопасное в политическом отношении православие. Пусть, дескать, народ молится, лишь бы на баррикады не лез.
Странным образом позабыв, что коммунизм и религия - вещи даже более несовместные, чем политик и порядочность, бывшие атеисты с толстыми свечами в руках дружно двинулись в храмы господни, где неуверенно осеняли себя крестным знамением, прикладывались к иконам, как некогда к ланитам зарубежных политических деятелей, а иногда, дабы впечатлить избирателей, даже отбивали земные поклоны.
В церковь потекли деньги, государство давало кредиты на восстановление и строительство храмов. Вокруг денег, как всегда и бывает, тут же началась нездоровая и весьма далекая от святости суета. Тут-то отец Прокопий и обратился к Психозу с неким весьма любопытным предложением. Впрочем, это была уже совсем другая история...
"Профессионал, - наблюдая за молящимся игуменом, восхищенно подумал синяевский авторитет. - Причем профессионал высочайшего класса. Штирлиц, мать его так, в ставке Гитлера, только вместо немецкой формы - ряса".
Губанов так для себя и не решил, действительно ли бывший майор верует во Христа или же блистательно играет некогда взятую на себя роль. Скорее всего играет. Для веры он слишком умен. Как метко заметил один американский публицист: "Церковь - это место, где джентльмены, никогда не бывавшие на небесах, рассказывают небылицы тем, кто никогда туда не попадет". Небылицы можно рассказывать другим, но не себе. Хотя...
