– Борис! – закричал Алтынник.
– Чего? – равнодушно спросил Борис.
– Людмиле плохо. Воды!
– Вон налей, – Борис невозмутимо показал глазами на графин.
У Ивана тряслись руки, и половину воды он пролил мимо стакана. Со стаканом вернулся в горницу. Кружевная кофточка Людмилы за это время уже сильно уменьшилась в размере.
– Людмила, – ласково сказал Иван, – на-ко вот, выпей водички, и все пройдет.
Он схватил одной рукой ее голову, а другой пытался влить в рот воду, но оттого, что дрожали руки, только бил ее стаканом по зубам, а вода лилась ей на грудь.
Резким движением она вышибла стакан из его руки, стакан ударился о спинку кровати и вдребезги разбился.
– И-и-и-и-и-иии!
Терпение Алтынника кончилось. Он выбежал за дверь.
– Все! – закричал он Борису. – Уезжаю! К чертовой матери! Где мой чемодан?
– Где его чемодан? – спросил Борис у матери, подметавшей пол тем самым веником, который ночью Алтынник использовал вместо подушки.
– Там, – сказала старуха, махнув веником в сторону двери.
– Там, – повторил Борис.
Алтынник подошел к двери, но у порога остановился. Звук, доносившийся из горницы, вызвал у него дрожь в коленях.
– Борис! – взмолился Иван. – Скажи ей, что я согласный. Что я на ней женюсь хоть прямо сейчас. Как говорится, предлагаю ей руку и сердце. Руку и сердце, – повторил он и засмеялся: эта фраза показалась ему смешной. И у него вдруг все поплыло перед глазами, закружилось в бешеном темпе, он еле дошел до стула, уронил на стол голову и тут же уснул.
– Эй, вставай, что ли! Кто-то тряс Алтынника за плечо.
С трудом разлепив веки, он увидел перед собой Бориса.
– Вставай, Ваня, пойдем, – ласково сказал Борис.
– Куда? – не понял Алтынник.
– Да в поссовет же.
– Зачем?
– Забыл, что ли? – Борис сочувственно улыбнулся.
Алтынник потер виски и увидел Людмилу. Людмила красила губы перед зеркалом, которое держала старуха. Лицо Людмилы было густо напудрено, особенно под глазами. Пока Алтынник спал, она еще раз переоделась. Теперь на ней был синий костюм и новая белая блузка под жакеткой, встретишь на улице, подумаешь – из райкома.
Алтынник мучительно пытался и не мог никак вспомнить, куда он собирался идти с этими людьми и какое отношение к нему, военному человеку, имеет их поссовет.
– Пойдем, что ли, – нетерпеливо сказал Борис.
– Пойдем.
Ничего не вспомнив (но раз говорят, значит, нужно), Алтынник встал и, сильно шатаясь из стороны в сторону, пошел к выходу.
– Погоди, – остановил его Борис. – Шинелку надень. Ишь, разбежался. На улице-то, чай, не лето.
