- А что тут думать, конечно, согласен!
- Значит по рукам!
- По рукам!
Мы ударили по рукам, правда, получилось это с третьей попытки и при этом пустая бутылка из под Хольстена покатилась по полу.
- Это дело надо отметить!
- Официант, водки!
- Официант, стаканы! Эй, урюки, смотрите как надо пить!
Вновь принесенная водка была заметно теплее, да и вкус сильно отличался, но мне уже было все равно, лишь бы спиртом воняло. Азеры на минуту затихли, посмотрели как мы с Эриком выпили по целому стакану и вновь занялись своими делами.
Меня повело. Окружающие предметы я видел весьма зыбко и неясно. Сквозь пьяный туман вырисовывалась красная от жары и водки лысина Котляревского. Я пытался закусить, но кроме черного хлеба, соуса от грибов и горчицы ничего не было.
- Эй, оркестр, "Прощание славянки"!
Музыканты послушно заиграли марш на синтезаторах и электрогитарах. Мы с Котом обнялись и стали подпевать, старательно раздувая щеки. Hет, "Прощание славянки" надо исполнять на духовых инструментах. Hе знаю у кого как, а у меня этот марш в исполнении духового оркестра выворачивает слезу, а в электрическом у меня ничего не шелохнулось.
Под "Славянку" из нашей части провожали каждую партию дембелей. Я два года мечтал, что и я окажусь в такой партии, а мимо по плацу промарширует весь полк, от батареи до батареи, и все будут страшно завидовать нам, кучке гражданских людей, лишь по стечению обстоятельств одетых в военную форму. Однако мы с Котом уехали вне партии. Эрик ждал когда у него закончится кандидатский стаж и ему выдадут партийный билет, а я залетел по глупости и сидел на гауптвахте в ожидании суда. Я удал одного салабона за то, что он послал меня на хер, когда я посла его чистить очко. Hе сильно ударил, челюсть слегка свернул, даже не сломал, он тут же направился к замполиту и заложил меня.
Вот когда по молодухе Сердюков вздрочнул нас с Котом, так что мы оба в госпиталь попали, замполит этого словно не заметил, а тут развопился, посадить обещал. Меня спасло то, что я был дежурным по роте, а борзой салага дневальным. В итоге его чуть в дисбат не засадили, замполит спас.
Вот мы и остались с Котом два дембеля на всю часть, уже когда началась следующая стодневка. В конце концов мы уехали в один день, без шума, без оркестра и без торжественного марша. Мы просто вынужденно вместе проводили время, в ленкомнате смотрели телевизор, слушали пластинки, играли в карты или в домино. Трое суток мы ехали в одном купе, пили водку, купленную втридорога у проводника и расстались только в Москве, отправившись далее каждый своим путем, я на Курский вокзал, он на Белорусский.
