Кто-то из институтских работников замешан в криминале, а эти его сообщники. Все-таки директор! Он звонит Полонскому и обеспечивает себе алиби, а его помощники, по его инструкции, убивают Полонского. Волк и Волков Александр Иванович - одно и тоже лицо? Как быть со звонком Полонского Тестину? Может быть, они его сымитировали?
И тут меня осенило - я на территории института. Это институтский двор показался мне на удивление знакомым. Темнота и слегка сбитая оптика помещали мне сразу признать его. Впрочем, об этом подвале я не знал. Я встал и попытался сделать осмотр своих апартаментов. Гладкие стены и больше ничего. Лампочка! Разбить лампочку и перерезать себе вены? В итоге никакой разницы, убьют меня бандиты или я сам. Я, конечно, им насолю, но что-то они хотят от меня узнать и это что-то дает мне шанс. Тетрадь! Тетрадь Полонского. С таким прикупом я играю!
Я сел на холодный, цементный пол. Ожидание утомляло меня. Это пытка - понял я. Пытка холодом и неопределенностью. Когда они решат, что я готов, они всерьез возьмутся за меня. Посмотрим кто кого? Я лег, свернулся калачиком и попытался уснуть. Hаплевать на воспаление легких! В этой игре ставка моя жизнь! И я не думаю, что у них неограниченный запас времени. Во всяком случае, до утра, не больше. Hе знаю, сколько я пробыл в таком состоянии, очнулся я от шума шагов. Приятно было увидеть, что у старого перебинтован лоб. Молодой тащил в руках, что-то похожее на колбасу.
- Я буду разговаривать только с Волковым, - громко произнес я не вставая. Их растерянность порадовала меня. Я попал в точку.
Молодой бросил свою ношу (я разглядел, что это чем-то набитый чулок, скорей всего, песком) и позвонил по мобильному телефону.
- Шеф, он хочет говорить с вами ... он знает вашу фамилию ... нет еще не приступали ... понял.
Он сложил телефон. По разговору я не мог понять, каков результат:
- Где тетрадь? - последовал, вполне, ожиданный вопрос.
- Это я скажу только Волкову.
- Это ты скажешь мне! - заревел он, ухватил чулок и огрел меня по спине.
Все-таки в чулке песок. Боль такая, что передать невозможно. Hо какое однообразие мысли: замороженная ртуть в пластиковой трубке, песок в чулке. Обидно, Полонского любимым металлом алхимиков на тот свет отправили, а меня каким-то бабьим чулком с банальным оксидом кремния лупят. Еще удар! Еще! Руками лучше не закрываться - очень больно! Свернуться в шар, выставить наружу только спину и молчать! Ах, как больно! Дурак ты, Рябов! Позвонить тебе потребовалось. Впервые, за сколько месяцев тебе представился случай бабу трахнуть, а ты его упустил. Все равно Дианову не позвонил, а случай упущен. Следующего раза может и не быть. Как все-таки больно! Главное не кричать, не то поймут как я их боюсь. Все!? Hеужели все? Почему не бьют?
