Я был сыт всем этим под самую завязку. От непрекращающейся резни у меня перед глазами плыла кровавая муть. Я захлопнул дверь и повернул торчащий в замке ключ, который вынул и спрятал потом в карман.
После этого я присмотрелся к новому трупу. Заинтригованный тем, какая на этот раз была использована хитрость для изображения смерти моей последней якобы-жертвы, я расстегнул залитый красной краской халат и содрал с груди пластмассового врача остатки сорочки. В его грудной клетке образовалась дыра после взрыва небольшого заряда взрывчатки. Полоски пластыря удерживали на уровне сердца разорванный теперь пакетик с тротилом, а тоненький проводок - через миниатюрный детонатор - шел по рукаву к левой ладони.
- Именем закона, открой! - жестко прозвучал за дверью чей-то голос.
Слова сопровождались ударами кулаков.
- А ну тихо! - заорал я еще жестче.
- А то что? - Голос притих, несколько опешенный моей наглостью, но тут же добавил с подозрительной догадливостью: - Застрелишь заложников, если мы выломаем двери?
- Он так и сделает, господин капрал, чтоб я так жил, - завыл один из санитаров.
- Ясное дело! - подтвердил я твердым голосом. - Вы же сами видели, на что я способен.
"Заложники", - повторил я про себя. Откуда я все это знал? Где я видел все эти банальные сцены?
Я уселся под стенкой, держа револьвер в руке. Мне было ясно, что под угрозой этого настоящего оружия, можно ставить карабинерам самые террористичные условия. Свобода - в замен на жизнь санитаров.
- Я не сделаю им ничего плохого, - сказал я в пространство. - если вы позволите мне выйти отсюда и уехать на предоставленном мне автомобиле.
- Согласны, - ответил мне голос из коридора.
- Но до машины я проведу заложников под стволом своего револьвера и если по дороге увижу хоть одного вооруженного человека, тут же их застрелю.
- Мы принимаем это условие. Открывай!
Согласие, выраженное так поспешно, должно было возбудить подозрения, посему, заметив, что приказ "Открывай!" звучит довольно глупо и какое-то время подумав, капрал исправился:
- Ситуация довольно-таки сложная. Один я не могу принять такое ответственное решение. Я свяжусь со своим начальством и дам тебе знать о том, что оно скажет. Иду к телефону.
Я представлял, к какому он идет телефону. Уходя. он оставил в коридоре четырех постовых. В переговоры я не верил. Независимо от достигнутых соглашений, меня прибили бы откуда-нибудь из-за стены, и я не успел бы даже дойти до предоставленной мне машины - это мне было совершенно ясно. Опять же, ненастоящее законодательство могло и не считаться со словом, данным преступнику.
