Не приняв какого-либо решения я медленно спустился на шестьдесят второй этаж. В пустынном коридоре стояла кукла, изображающая мальчишку. В шахте лифта через застекленные дверцы я заметил движение канатов и шум поднимающейся кабины. Наверняка ее заполняли готовые атаковать манекены в мундирах.
Начиная с этого мгновения, и события последующих нескольких десятков секунд, и соответствующие им мои мысли понеслись в сумасшедшем темпе. Все происшедшее было гораздо более драматичным, чем случившееся ранее, и привело к трагическому обострению конфликта.
У меня все так же не было уверенности, достаточно эффективно ли мое оружие на случай реального нападения. Чтобы побыстрее проверить это, я выпалил из револьвера в ближайшую стенку. Нехватка времени на осмотр патронов, оставшихся в барабане, заставил меня произвести пробный выстрел, результат которого - совершенно неожиданно пришло мне в голову - решал о моей дальнейшей судьбе. Он отвечал даже на один весьма существенный вопрос: из какого материала изготовлено лезвие ножа местной гильотины, ибо, если бы негр (живой карабинер) стрелял боевыми пулями, это сразу же означало бы, что настоящие люди относятся ко всему этому побоищу серьезно и - что за этим следует - так или иначе вскоре пришьют меня, раз один из них уже пытался это сделать раньше.
Стена, на которую я навел оружие, перед тем как произвести роковой выстрел, с расстояния не более тридцати сантиметров имела вид неоштукатуренной бетонной плиты с грязными следами различного рода подтеков и пятен. "Стена гладкая и старая" - таким было лаконичное описание стенки, появившееся в моем сознании в виде быстро сменившихся друг за другом трех фрагментов информации. После фрагмента "стена" появилась уверенность в безопасности лиц, возможно пребывающих с другой ее стороны; после информации "гладкая" я сразу же представил небольшой кратер и закрыл глаза, поскольку ожидал града бетонных осколков и удара отрикошетившей пули в том случае, если бы она и вправду находилась в патроне.
Иногда случается, что в многократно исследованном предмете или явлении мы замечаем лишь самые яркие его свойства, и необходима случайность, аналоговый раздражитель, чтобы до сих пор скрытая, какая-то неизмеримо важная черта ранее уже известной вещи или явления - в виде быстрой и яркой как молния мысли - неожиданно явилась нам.
Подобного рода озарение я познал в самый неподходящий момент: сразу же перед тем, как нажать на курок. Когда я закрыл глаза, в моем сознании кристаллизовалась следующая информация. Она сообщала нечто совершенно банальное, а именно то, что стена "старая". В мозгу она появилась последней и вызвала задержку в нажатии пальца на курок, ибо как раз в это же мгновение вместо револьвера в моем сознании выпалила совершенно не подвергавшаяся до сих пор оценке мысль, что все декорации Кройвена одинаково стары, как и эта настоящая стенка.
