– Благодарствуй, красавица, – снова князь поклонился, – что от лиха черного избавила. Коль не ты, так и помер бы через два дня. Одна ты такая кудесница, другой уж не сыщется.
Не говорит, а мед льет, как не заслушаться? Вот и слушаю, но строгость храню. Я вам не девка деревенская, чтоб маком от слов приветливых цвести… потом зарумянюсь, дома. А сейчас и не смутилась вовсе, мороз это все щеки трет, да багрянцем красит. Мороз, я говорю! Так-то.
– Прогуляемся, Лесовика Берендеевна? Тебе – дело доброе, и мне хорошо с избавительницей за ручку пройтись.
Покосилась на него, а после руку, не глядя, сунула. Держи, мол, коль выпросил. Он и сжал ее ладонью теплой. И рука-то у князя крепкая, да больно и ненароком не сделает.
– Что ж ты, – говорит, – хозяюшка лесная, из хором моих так быстро сбежала? И опомниться не дала.
– Я безделья не люблю, – отвечаю важно. – Чего рассиживать было? Да и шумно у тебя. В моем лесу тишина благостная, а от воя людского у меня уши болят. А еще невест твоих полный город наехало. Как кинулись бы тебя чествовать, так и не заметили бы, как затоптали.
– А мне на тебя одну из всех глядеть хотелось, краса ненаглядная.
– Скажешь тоже, князь, – отвечаю, а мороз пуще прежнего щиплется. Уже не щеки, а лицо гореть начало.
– Много чего скажу, Лесовика Берендеевна, – остановился князь, и я остановилась.
Смотрит на меня, улыбается. А мороз уж до ушей добрался, и откуда такой сильный взялся? Так и князь решить может, что я смутилась. А я не смутилась! Разве что капельку, и уж совсем не до ушей. О-ох…
– Чего глаза-то таращишь? – ворчу я, а Велеслав отвечает:
– Так наглядеться не могу. До чего же хороша ты, хозяюшка. И ликом, и статью. Глаза, будто звезды сияют. Сил нет взор отвести.
– Глаза, как глаза…
– И уста, будто малина спелая, так вкусить их сладость и хочется.
– Чего?! – тут я в конец опешила, а охальнику того и надобно.
Сжал ручищами своими крепкими, к себе притянул, да так в губы и впился. Тут я осерчала. Это что ж такое делается?! Где это видано, чтоб кудесниц так хватали да без спросу целовать решались?! Князь еще называется! А я его еще от беды избавила, а он, вон, чего вытворяет!
А как осерчала, так и откинула князя силой своей чудесной. Только князь не воевода – устоял.
– Это ты что ж такое удумал, негодник? – ругаюсь я, а он смотрит, будто греха на нем нет и не было.
– Так только должок вернуть и хотел, Лесовика Берендеевна, – отвечает Велеслав. – Ты меня поцеловала, теперь и я тебя тоже. В расчете.
