– Тише! – шикнула на меня библиотекарша из‐за своей стойки.
– Меня приняли сразу в два университета! – орал я, не обращая на нее внимания. По неписаному закону школы Нахманида, если тебя принимали в университет, ты мог вопить во все горло, где бы ты ни находился – хоть на уроке, хоть в тишине библиотеки.
– Тогда поздравляю! – воскликнула библиотекарша, будто извиняясь за то, что одернула меня.
Я выбежал из читального зала, даже не выключив компьютер, и понесся искать Адама, чтобы поделиться с ним новостью.
– Ты Адама не видел? – спрашивал я у каждого одноклассника, встречавшегося мне в коридоре, но никто не знал, где он. Адам словно сквозь землю провалился. В столовой его не оказалось, в рекреации тоже, классы после обеда стояли пустые. Может, он в туалете? Минут через десять кто‐то положил мне руку на плечо.
– Ты Адама искал? Он там, снаружи, – сообщил мне парень, с которым я никогда раньше не разговаривал. Он показал пальцем на окно и бейсбольное поле за ним.
Адам сидел на скамейке в пальто, надвинув ярко-синий капюшон на лицо, совершенно один под серым небом и дождем; он не обращал внимания, что весь промок, и неподвижно глядел на поле, подперев подбородок руками.
– Адам! – позвал его я. – Чего сидишь?
– Привет, – холодно ответил он.
– Пойдем внутрь, ты же воспаление легких подхватишь, если будешь сидеть под дождем в такой холод.
– Ну и ладно.
– Не говори глупостей! Да что с тобой такое?
Адам повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза.
– Мне ответили из всех трех университетов, куда я подавал документы. Из двух на прошлой неделе. Я тебе не стал говорить, но оба мне отказали. Надеялся на третий, Нью-Йоркский, но сегодня пришло письмо, что и они меня не возьмут, – сказал он без малейшего выражения.
– Вот блин, – пробормотал я. – Ну, у тебя же есть еще какой‐то колледж для страховки, правда?
Адам помолчал немного, а потом выдавил слабое «нет».
– Как это нет?
– Я не стал подстраховываться, Эзра. Стало стыдно перед родителями – они‐то были уверены, что меня примет любой университет. Я сглупил, знаю, но теперь слишком поздно и ничего не изменить.
– Не говори так. Наверняка же есть какие‐нибудь частные колледжи, куда ты еще успеешь попасть. Отучишься там год, а потом переведешься…
– Тебе легко рассуждать, – перебил он меня. – Попробуй сказать такое моим родителям.
Несколько минут мы сидели под ливнем и молчали.
– А у тебя что? – спросил Адам потом. – Тебе уже кто‐нибудь ответил?
– Меня взяли в Нью-Йоркский университет. И в колледж Баруха, со стипендией, – протараторил я как можно быстрее, надеясь, что Адам пропустит мои слова мимо ушей.
