Сегодня он не в духе. Это чувствуется даже на расстоянии. В каждой мелочи.
В резких движениях, в плотно сжатых губах, в отрывочных фразах.
– Сделай мне кофе, – бросает повару.
Матео тоже замечает, что шеф не в настроении. Он даже не задает лишних вопросов про завтрак, видимо уже с полуслова понимая хозяина.
– Доброе утро! – произношу чуть слышно, пытаясь обойти Кравицкого и прошмыгнуть в спальню.
Позавчера, после того как мы выяснили мой вопрос, я ушла не прощаясь. Не стала дожидаться каких-то объяснений, да и вряд ли бы мне кто-то их предоставил.
Сегодня у меня тоже нет желания вести с ним беседы, но Германа, похоже, это не волнует. Он делает шаг в сторону, преграждая мне путь. И тем самым давая понять, чтобы я задержалась.
– Как себя чувствует Илья? Я заходил к вам недавно, вы еще спали. Не стал будить. – Смотрит сканирующим, прощупывающим взглядом.
– Спасибо, пока все в пределах нормы. Можно я пройду? Меня сын ждет.
– Соня, я хотел с тобой поговорить, – не пропускает он. – Сегодня вечером, если успею вернуться пораньше. Пожалуйста, дождись меня, если не сложно? Это важно, – добавляет в конце.
Дожидается моего согласия и только после этого освобождает дорогу.
Его слова не выходят у меня из головы. Крутятся, жужжат назойливой мухой.
Он хочет поговорить о чем-то важном.
Чего мы еще не выяснили?
О каких моментах не договорились?
Ответ только один, и он далеко не утешительный. От меня потребуют подписать бумаги на отказ от сына.
Сердце болезненно сжимается и начинает колоть под ребрами. Я не могу. Я не сумею отказаться от ребенка даже при всем давлении его биологических родителей. Это выше моих сил!
Илюша стал для меня всем. Моим смыслом жизни, моей путеводной звездочкой, частичкой меня. Отдать его равносильно смерти. Как я смогу жить, зная, что его воспитывает такая женщина, как Александра, которой сын необходим разве что как красивое приложение к успешной жизни?
Она уже достаточно проявила себя, открыв истинное лицо. Она не любит его, ей не нужен этот ребенок. Вернее, нужен, но явно не как родной любимый человечек.
И выхода я не вижу. Варианты со звонком в полицию, с бегством – сразу мимо. Это слишком рискованно. Тем более у Александры против меня козырь. С ее связями она с легкостью избавится от соперницы, дай только повод.
Но надежда, как известно, умирает последней. И я все еще цепляюсь за хрупкую соломинку, оттягивая неизбежное и отчаянно молясь о чуде.
День проходит спокойно. Нас наконец-то переселяют из душной женской спальни в детскую комнату. Светлую, уютную, просторную. Тут даже дышится легче.
