– Всего хорошего. Поправляйтесь! – улыбается на прощание.
Я без сил плюхаюсь на кровать. Бессонная ночь и пережитые события не оставили шансов. Вымотали как морально, так и физически.
Я устало тру лицо руками, чувствуя, как веки наливаются свинцом. Ветрянка – это ерунда. Иная простуда бывает пострашнее. Вот только карантин нам обеспечен.
– Соня, ты сама как себя чувствуешь? – интересуется Герман.
Илюша уже полностью забыл о своих страхах и даже выпил сироп от температуры с заботливых рук отца. Ему явно легче. А вот у меня сдавливает виски так, что кажется, мозги вот-вот вылезут наружу.
– Главное, что все в порядке, – отмахиваюсь, кивая на сына.
– Ты бледная. Сама не заболела?
– Я перенесла ветрянку в детстве, – усмехаюсь криво.
– А ночью спала? – допытывается Кравицкий.
Врать бесполезно. Мне кажется, тут и без слов все ясно. Да и огрызаться не осталось сил.
– Не до того было, – вздыхаю честно.
После тех угроз, что звучали вчера в мой адрес, наверное, ни один нормальный человек не смог бы уснуть.
– Понятно. Значит, так. Сейчас ты ложишься отдыхать. За Илью не переживай, я присмотрю.
– Но…
– Не спорь. Ничего плохого с ним не случится. Я лично проконтролирую. Все рекомендации врача я запомнил. А тебе нужно восстановить силы. Не хватало, чтобы еще и ты пополнила ряды больных. Поэтому отдыхай и ни о чем не думай. А мы с Ильей найдем общий язык. Правда? – подмигивает он сыну, сидящему у него на руках. – Пусть мама спит? Не будем ей мешать?
Последние фразы так странно звучат из уст Германа, что у меня невольно щемит внутри.
Особенно после слова мама. И я невольно соглашаюсь.
Сильные объятия, горячее мужское тело, ласковое дыхание и рой мурашек по коже. Я никогда не видела таких совершенных мужественных форм.
Крепкие тугие мышцы. Не перекачанные, а именно идеальные. В меру рельефные, словно прорисованные талантливым художником.
Внутри поднимается волна трепетного возбуждения. Она идет волнами. Вначале слабая, потом сильнее, ярче, насыщенней. Заполняет каждую клеточку, каждое нервное окончание. Напитывает меня таким предвкушением, что низ живота стягивает сладко-болезненным спазмом.
Я не верю в происходящее. В то, что мы вместе. Что эти руки касаются меня, вызывая внутри настоящий ураган эмоций. Что я вообще позволила себе переступить черту между нами.
Это как запретный плод. Недоступный, греховный, но такой желанный.
Я делаю судорожный вдох, ощущая, как мое тело наполняется легкостью. Мне даже не нужно дышать.
