Мне даже не хочется идти в душ, смывать мужские прикосновения, хоть и понимаю, что это необходимо. Расставаться со счастливой сказкой.
Через четверть часа мы покидаем квартиру и едем ко мне домой.
– Кстати, мне показалось или ты действительно обиделась на Раису Григорьевну за то, что она помогла мне с твоими документами? – вспоминает Герман, притормаживая перед въездом во двор.
Снова возвращая к вопросу покупки жилья в новостройке на мое имя.
Да, я разочарована в действиях мамы. Возможно, она руководствовалась лучшими побуждениями, переживала, хотела как лучше. Но пока со стороны это выглядит как чистой воды предательство. Кравицкий с таким же успехом мог попросить ее предоставить все документы на Илюшу – и она бы тоже согласилась?
Я стараюсь не развивать эту тему, чтобы не накрутить себя раньше времени. Возможно, все не так, как я себе представляю.
– Она не поставила меня в известность, не спросила, согласна ли я.
– Она любит тебя. И это самое главное, – спокойно отзывается Герман. – Знаешь, когда я ехал поговорить с ней, у меня тоже было предвзятое отношение. Но некоторые детали во всей нашей истории не давали мне покоя. Не сходились. Именно поэтому я и не торопился с выводами и действиями. Хотел сам убедиться во всем. Так вот от Раисы Григорьевны я получил массу информации, которой мне так не хватало. Она, конечно, встретила меня далеко не гостеприимно, желанным гостем я не был, но общий язык, как мне показалось, мы все же смогли с ней найти.
– Я заметила, – бросаю коротко.
– Зря ты на нее обижаешься. Она согласилась принять подарок только после того, как убедилась, что тебе ничего не угрожает. Про обмен ребенка на квартиру речи не было, – останавливает он машину и поворачивается ко мне. – Не нужно видеть везде врагов. Прячь колючки и беги за мамой. Я подожду в машине.
Я не спорю. У меня слишком мало аргументов, чтобы доказывать ему или даже себе что-то, пока сама не поговорю с родительницей. Выходу из авто и торопливо шагаю к знакомой двери.
Мама уже ждет меня на пороге. Мы опоздали почти на час, и она явно вся изнервничалась.
– Сонечка! Доченька! – бросается обнимать меня. – Живая, здоровая! Слава богу! – слышу слезы радости в голосе.
– Живая, – целую ее щеку. – Что со мной будет? Ты готова?
– Конечно, конечно! Оладушек напекла, Илюшиных любимых, – показывает прозрачный пакет с выпечкой. – Соскучилась по вам. Я не говорила тебе, но у меня каждый вечер давление шпарит. Сердце не на месте.
