Малинка добросовестно слушала, повторяла, отвечала на вопросы – и все это спокойно, будто так и должно быть, словно и не было ее недуга или же она о нем позабыла.
– Наверное, это свойство детской психики. Дети верят в Деда Мороза, многие поразительные вещи и события воспринимают как естественные. Потому дети и сильнее нас, устойчивее. Только ребенок способен увидеть под кроватью зубастое чудовище, а через час заснуть как ни в чем не бывало, – говорил Андрей Шуре по телефону.
Он отвез домой Клару и Малинку, а потом позвонил лучшей подруге: не мог держать в себе такую новость.
Шура отвечала вроде бы и с энтузиазмом, удивляясь, радуясь чуду исцеления, но звучала в ее голосе какая-то вымученность, точно она говорила через силу.
– С тобой все хорошо? – озабоченно спросил Давыдов. – Ты сама не своя.
– Чья же еще, – устало проговорила Шура. – Нормально все, голова только побаливает.
– Небось, легла уже, а тут я со своими россказнями. Прости, Шурик, – повинился Андрей, – уже, оказывается, почти полночь, я и не заметил.
Закончив разговор, он свернул на свою улицу, сосредоточившись на дороге, объезжая колдобины и ямы. Фонари здесь не горели, более или менее освещенным был лишь центр Варвариного острова. Улица погрузилась во тьму, как в черную воду, лишь кое-где мрак рассеивали робкие проблески света.
Люди спали, но окна одного дома глядели в ночь лимонно-желтыми глазами. Это был дом Степана – дом, в который пришло горе, не давая жильцам покоя.
В небольших поселениях новости разносятся быстро, и Клара в разговоре обмолвилась, что потерявшая ребенка Лена отказалась возвратиться с мужем обратно на Варварин остров, решила остаться в Быстрорецке и развестись с Саней, считая, что никакого будущего у их семьи нет. А он, тяжело переживая все это, сидел дома и пил (типичная реакция).
Андрей проехал мимо их дома и скоро очутился в своих владениях. Припарковал машину, выключил двигатель… Сразу в дом не пошел: что-то потянуло его в сад, а оттуда – к обрыву.
Он стоял и вглядывался в ночь. Ни единого огонька ни на реке, ни на противоположном берегу, зато из-за туч вышла почти полная луна с небольшим откушенным боком и теперь пристально глядела с небес, разбрызгивая вокруг серебристое сияние. Река Быстрая лежала внизу, тихонько вздыхая, набегая волнами на крутой берег.
Давыдов почувствовал, что начинает замерзать, повернулся, чтобы идти в теплые комнаты, которые сейчас казались особенно уютными.
