Она напрягала глотку, и тогда на шее угрожающе пульсировала змея. На обнаженной коже, на шкуре, выступали капельки пота, и вокруг распространялся пряный аромат ее тела.
Но будто мало было удивительной иллюзии, приводящей статичные картинки в движение — женщина-змея удивила всех дополнительным фокусом.
Сомкнув ладони, она соединила предплечья и прижала полусогнутые руки к телу. Крепкие груди втиснулись в образовавшийся треугольник. Ладонь обползла другую и вдруг сделала второй, невозможный оборот! Женщина подняла сведенные руки и закинула их за голову. Напрягшиеся груди подались вперед. Но всякий заворожено наблюдал, как плечи провернулись в суставах и руки все дальше ползли за спину. Ползли, как настоящие змеи.
Она крутила и выворачивала свое тело так, как не мог ни один гимнаст. Сплетала конечности в тугую косу. Оборачивалась корпусом так, будто в талии у нее помещался дисковый шарнир. Ложилась на пол и смыкала себя в мускулистое колесо. И все это время змеи-татуировки двигались, все быстрее распуская кольца тел.
Бор глядел на цирковую уродку и менялся в лице. Первоначальное возбуждение сменилось отвращением. Каким бы соблазнительным и сулящим фантастические сочетания любви ни было ее тело, все это было неправильно. Он тряхнул бритой головой и прогнал наваждение.
— Сейчас повеселимся, — сказал он и вытащил зажигалку — красивый металлический параллелепипед с большим чиркачем.
— Бор, ты чего? Не надо!
— Отвянь, я только подпалю.
— А если пожар?
— Смоемся. Не ссы.
— Но люди же.
— Видел, сколько их понаехало? Потушат.
— Нафиг, я сваливаю.
— Стоять! Вместе пришли, вместе драпнем.
— Ну, не знаю.
— Верно, Тём, ты никогда ничего не знаешь. Не ломай кайф.
Третий из компашки отмалчивался в стороне. Он высматривал путь для отхода.
Женю захлестнуло негодование. Лучший день в его жизни за долгие годы грозил завершиться подлостью. Он огляделся в поисках помощи. Под деревьями, на краю пустыря, плясал красный светлячок, разгораясь и затухая. В тенях стоял Длинный. Когда он затягивался сигаретой, отсветы красного уголька подсвечивали худое лицо, еще больше заостряя его черты.
У шатра чиркнула зажигалка. Женя решился позвать на помощь Длинного, но, когда обернулся, светлячок пропал. Скула, в которую врезал Бор, заныла, и боль подсказала ответ.
— Эй! — крикнул он. — Кончай, я людей позову.
— Кто там?! — Хулиганы обернулись. — Кал-линичев, ты, что ли? Давно в табло не получал?
— Я предупредил. Убери жигу!
