— Ещё раз спрашиваю, — вкрадчиво спросил Толя, — где я должен взять деньги? А, Тёма? Где?
Тёма глухо всхлипнул и пробормотал что-то в ладони.
— Где? Я не услышал.
Тёмка опять сказал что-то тихо и невнятно. «Да скажи ты уже нормально!» — со смесью испуганного раздражения на Тёмку и ужаса перед его отцом подумал я.
Толя склонил голову, как будто слушая сына, а потом без предупреждения пнул его по голени.
— Хватит мямлить! Говори нормально!
— Не знаю! — выпалил Тёмка, подбирая ноги под себя, и его голос сорвался, как подстреленная птица. Он снова спрятал лицо в руках.
— Не знаешь, значит? Так какого хрена порвал ботинки? — заорал Толя. — Сегодня ботинки, вчера рубашка почти новая! Думаешь, мы тут деньги штампуем, чтобы ты одежду портил?
— Это не я! — зарыдал Тёмка. — Это Васян-неудачник! Это он вылил на рубашку еду! Он порвал ботинки!
— О, теперь будешь ещё на других сваливать? А ты что, не мужик, чтобы ответить? Баба сопливая, да? Ноешь, как баба, сдачи дать не можешь, как нормальный мужик. Что ты за урод такой?
Тёмка затрясся всем телом. Из-под сомкнутых ладоней были слышны только сдавленные всхлипы. «Встань! — снова с непонятно откуда взявшимся раздражением подумал я. — Встань и ударь его! Ты же больше и сильнее!». Но Тёмка продолжал сидеть на полу, сгорбившись и подобрав под себя ноги, напоминая уродливую личинку насекомого.
— Он не ударит отца, — тихо проговорил Гоша рядом со мной.
— Почему?
— Потому что это его отец. Самый близкий человек на земле. Он — единственный человек, кому в этом мире есть до Тёмки дело.
— Серьёзно? Он? — я нервно хмыкнул. — Да он же сейчас его прибьёт!
Но Гоша ничего не ответил.
Толя снова, в этот раз послабее, пнул сына, так что Тёмка слабо всхлипнул, и с устало-удовлетворённым видом сел в кресло. Потом, видимо, вспомнив о чём-то, встал и прошёл мимо Тёмки, как будто даже не заметив его, сидящего в углу на коленях, на кухню. Через минут пять он вернулся с кружкой чая и бутербродом с огромным куском колбасы.
— Хватит ныть! — раздражённо бросил он Тёмке. — Быстро сел в кресло и заткнулся!
Тёмка не отреагировал. «Вставай! — снова подумал я. — Он тебя сейчас прибьёт! Чего ты тормозишь?»
Но Толя, видимо, устал кричать, потому что он мирно сел за стол, подобрал первую попавшуюся газету и углубился в неё. Каждая секунда растягивалась, как жвачка, не исчезая, а как будто зависая над головой тоскливым ощущением угрозы, от которого хотелось залезть под стол и спрятаться. Я почти ощущал, как сжимается пружина Толиного терпения: он хоть и делал вид, что читает, но — я чувствовал — краем глаза наблюдал за сыном, как учёный-энтомолог наблюдает за бабочкой в банке. «Вставай! — ещё раз повторил я. — Не тормози! Пожалуйста!»
