Я же не озадачивал себя сравнениями — выйдя на улицу и увидев, что снег мягкий и липкий, я полчаса ходил за мамой и ныл, чтобы она разрешила мне погулять с Женькой.
— Ладно, — наконец согласилась мама. — Только надень на него тёплый комбинезон, тот, который толстый и не проветривает.
— Но он же в нём еле ходит, — запротестовал я.
— Зато не замёрзнет, — стояла на своём мама, — и снова не заболеет.
Услышав, что мы идём гулять, Женька, которому за полторы недели так надоело сидеть дома, что он выбегал встречать меня и папу, чтобы только подольше оставаться на улице, так обрадовался, что даже не стал протестовать против зимнего комбинезона — толстого и двухслойного, в котором мелкий скорее напоминал неповоротливую баржу. Пока я одевался, брат старательно напялил штаны задом наперёд, надел кофту на изнаночную сторону и теперь возился с комбинезоном, так и не сумев его застегнуть. Посмотрев на старания Женьки, я только вздохнул и терпеливо переодел его. Потом вместе мы справились с комбинезоном и, прихватив варежки, наконец вышли на улицу. Я посадил Женьку в санки, дал ему в руки ледянку и быстро покатил его вдоль по улице к черёмухе.
Снег, выпавший под утро, на дороге был весь истоптан и кое-где растаял, оставив после себя чёрную грязь и лужи. Санки то и дело зацеплялись за мокрую землю, поэтому я потянул Женьку на обочину, где ещё оставалось немного нетронутого снега, по которому он проехал, как по маслу.
Добравшись до черёмухи, я резко крутанул санки, как очень любил мелкий, и Женька с визгом и хохотом выпал из них и кувырком покатился с горки. Пока он вставал, отряхивался и бежал обратно, с трудом передвигая ногами, я осмотрелся, смутно надеясь увидеть знакомое лицо. Но на склоне было пусто: снег, новогодней мишурой переливающийся в лучах все ещё высокого послеполуденного солнца, был нетронутым, пушистым и мягким, как варежки Женьки. Я опустил одну ногу на снег, крепко надавил и снова поднял. На нём остался чёткий отпечаток моей подошвы. «Как буква на чистом листе бумаги», — почему-то подумал я. Но тут в голову мне прилетел снежок, и я сразу же позабыл об этом, а Женька с хохотом бросился убегать от моих снежков.
Мы по очереди катались на санках и ледянках, каждый раз оставляя за собой новые следы и колею. Мелкий несколько раз упал носом в сугроб, но, каждый раз забираясь обратно на вершину склона, неизменно кричал:
— Вася, толкни меня! — и снова с криками катился вниз.
