Ничего построить на вранье нельзя. Только сломать последнее.
Был уже вечер, когда я всё-таки решилась приехать к Данилу. С Наташей мы разошлись около трёх, и всё это время я гуляла по городу в одиночестве, пытаясь перебороть то ли малодушие, то ли гордость.
Открыв дверь подъезда так и оставшимся у меня ключом, поднялась на этаж. Пальцы нервно подрагивали, когда я отпирала квартиру. Сама не знала, хочу ли застать Данила дома. Если бы его не оказалось, бы смогла подготовиться. Хотя бы морально.
От собственного малодушия стало смешно. Толкнула дверь и вошла. Сразу же почувствовала знакомый запах. Только это был не дым и не мята. Это…
На полу в коридоре валялись туфли. Женские туфли, которые я видела не один раз. Я сама выбирала их вместе с…
– Наташа, – выдохнула, увидев показавшуюся на лестнице подругу.
Растрёпанная, она застёгивала пуговицы блузки. Вслед за ней на лестнице появился Данил. В расстёгнутых джинсах, в развороте которых виднелась тёмная дорожка волос.
Меня затошнило. Я стояла, глядя на подругу, она смотрела на меня. Ни смятения, ни сожаления во взгляде. Всем своим видом она демонстрировала превосходство. Неспешно спустилась вниз.
– Ты… – у меня слов не нашлось. – Как ты…
– Как я могла? – холодно предупредила она мой вопрос. – Вот так, Агния, – нет, ей не было всё равно. С каждым словом она говорила всё злее. – Мне надоело, что всё всегда достаётся тебе. Надоело! Внимание, вещи… Ты никогда не замечаешь, что вокруг тебя есть люди и у этих людей есть чувства. Никогда! А они есть, – теперь она цедила слова. – Есть, представь себе!
– Тебе пора, Наташа, – сбежавший вниз Данил взял её за локоть.
Она посмотрела мне в глаза, потом на него и, высвободив руку, надела туфли. Ещё мгновение, и мы с Даней остались одни.
– Ненавижу тебя, – голос дрожал. Я попятилась к двери.
Едва не налетела на свой же чемодан. Замотала головой.
– Постой, Агния! – Даня попытался поймать меня. Я отпрянула от него.
Он и Наташа. Это было просто… Просто отвратительно. Настолько отвратительно, что меня всё сильнее тошнило. Горечь, зарево сжирающего душу пожара, пепел опустошения – вот что осталось от меня.
– Не трогай меня! – смотрела на него, отходя всё дальше. Налетела на тумбочку, на стену. Растрёпанный, с тёмной щетиной на скулах и твёрдом подбородке, в расстёгнутых джинсах, он был воплощением греха и аморальности.
– Агния, – он опять попытался подойти.
Я всхлипнула, замотала головой и бросилась прочь. Выбежала из квартиры и полетела вниз по лестнице, желая одного – оказаться отсюда подальше.
