— Тринадцать! Четырнадцать!
Каждый раз кнут как будто впивался в кожу раскаленным железом, на мгновение прилипал к окровавленной спине, а потом отрывался, оставляя новый рубец, новую рану… Девушка теряла сознание, боль от ударов и боль в плечевых суставах уже почти не чувствовалась.
— Восемнадцать! Девятнадцать!
Тога и жилет Зарабы были в крови.
— Достаточно.
Исмин не поняла, когда все закончилось. Не почувствовала она и того, как ее сняли с перекладины и, обнаженную, оставили лежать на холодном каменном полу. Почему же они не бросили ее артахесисам? Неужели ждали, когда она придет в себя, чтобы вдоволь насладиться криками, когда острые зубы будут рвать окровавленную плоть?
— Исмин, моя маленькая Исмин…
Девушка с трудом открыла глаза. От каменного пола тянуло прохладой, и сейчас это было как нельзя кстати: вся спина у нее горела.
— Зара? Что ты здесь делаешь? — Исмин приподняла голову и тут же поморщилась: каждое движение отзывалось адской болью в плечах и спине.
— Я принесла тебе поесть.
Исмин наконец села, подперев дрожащими ладонями холодный пол. Одежды на ней по-прежнему не было, а между ней и ее подругой была ржавая железная решетка. Как ее сюда принесли, она не помнила. Но на предложенные хлеб и засохший сыр набросилась с жадностью.
— А вода, вода у тебя есть? Я так хочу пить…
Зара протянула ей миску с водой через прутья решетки.
— Спасибо, моя дорогая подруга… Что бы я делала без тебя? Ничего, не переживай… — она замялась, не зная, как задать вопрос, но потом все же решилась, горячо и громко прошептав его сквозь решетку: — Не знаешь, почему господин Зараба решил сохранить мне жизнь? — подруга посмотрела на нее как-то странно, и Исмин почувствовала, как зашлось в болезненном предчувствии беды сердце: — Что? Что?! Говори!
— Патер Мэгли празднует свой юбилей…
— Знаю! — нетерпеливо отмахнулась Исмин.
— Все закончится громкими Играми на Арене Мори… Патер Мэгли повелел доставить туда пятьдесят провинившихся рабов со всего Криниса, чтобы казнить их публично во время торжества… — голос у нее упал, едва она договорила, и больше взглянуть друг другу в глаза девушки уже не смели…
Обнаженная девица с разбросанными по голым грудям огненными патлами увивалась вокруг мужчины, терлась коротко подстриженными рыжими волосами на своем лобке о его бедра, обнимала, скользила пальцами по крепкому торсу, бессовестно лезла языком в его ухо, нашептывая:
— Так значит, это ты выйдешь на Арену Мори в последнем поединке?
