В конце концов, Берт кивнул:
— Ладно. Пойду дальше спать… Так, погоди. А ты-то что тут делала посреди ночи?
— Я относила Арвору травяной чай от боли в ноге. Мне госпожа велела, — снова соврала Кера, не моргнув глазом.
— Ааа, — протянул Берт. — Не знал, что у него болит нога.
— Уже почти не болит.
— Хорошо… Ладно, я пошел.
Теперь он и вправду развернулся и зашагал обратно к казармам. Кера с облегчением выдохнула, а сама поспешила в сторону своей камеры, снова и снова слыша в своей голове стоны Исмин, которая больше не была невинна, а значит, была обречена.
Добравшись до своей постели, Кера еще долго не могла найти покоя. В какой-то момент она подумала, что Арвор, возможно, собирается отдать Исмин пузырек с кровью артахесисов. Эту кровь иногда использовали, чтобы скрыть, что невеста в свою первую брачную ночь уже не невинна.
Вот только Арвор не знал того, что знала Кера: госпожа Мариса на днях встречалась с ведьмой-целительницей и теперь собиралась использовать кровь артахесисов для обряда омоложения. Поначалу она, конечно, вовсе не хотела отбирать у чемпиона его боевые трофеи, но на черном рынке мертвых артахесисов и их крови не оказалось, а ждать, когда они появится, ей не хотелось. Со дня на день она собиралась поговорить об этом со своим супругом, а потом отнять у Арвора его пузырьки с магической жидкостью.
На следующий же день были открыты торги.
Минимальной платой назначили десять садитов. Столько стоил в Ардане породистый скаковой жеребец — и ниже этой суммы господин Марсилий брать за невинность своей рабыни не хотел.
Первым изъявил желание купить ночь с новой девушкой влиятельного дома кишарский патер Гилений. Он присутствовал на праздновании дня рождения патера Мэгли, видел, как рабыня была спасена от смертной казни, а потом увернулась от медового бассейна, и теперь хотел, чтобы «девчонка все же получила свое». Он сразу заявил Марсилию, что не оставит на ней и живого места. Впрочем, как слышала из разговоров рабынь сама Исмин, на самом деле Гилений был не так уж суров, как хотел казаться.
— Да он просто душка! — улыбнулась Кессия, пока чистила картофель к господскому обеду.
— Тебе-то откуда знать? — удивилась Летта.
— Он лишал невинности одну из рабынь этого дома.
— Где же сейчас эта рабыня? — язвительно поинтересовалась Кармин, которая сама работала здесь всего год с небольшим.
— Умерла от осенней лихорадки, — Кессия повела плечом. — Лихорадка каждый год забирает много жизней по всему Ардану. Я тоже болела тогда, но смогла излечиться.
