Сказать, что он воспринимал все это как маленькое чудо, означало бы удариться в антропоморфизм. Но мозг котенка слишком уж отличается от человеческого. Если на то пошло, именно я расценивала происходящее через призму чуда. Особенно когда задумывалась, где был котенок до того и где оказался бы сейчас, если бы по неведомой прихоти судьба не свела нас вместе. Но здесь Гомер был счастлив — что правда, то правда. Иногда, когда я наблюдала за ним, меня и саму накрывало волной безотчетной радости. И я тут же спохватывалась, ведь за радостью новой волной накатывало и другое чувство. Отныне только я в ответе за то, чтобы его счастью больше ничто не угрожало. Я, и никто иной.
— Я сделаю все, чтобы твоему счастью ничего не угрожало, — так я и шептала, поглаживая его мягкую шерстку, пока он спал.
Прознав о Гомере, отец Мелиссы в шутку поинтересовался, как мы собираемся искать нашему слепому коту собаку-поводыря. Шутка шуткой, но как научить Гомера ориентироваться в пространстве? При этом надо предоставить ему максимум свободы в новом мире, да еще и защитить его со всех сторон. Совсем нешуточный вопрос.
Перед тем как принести Гомера домой, я целыми днями размышляла, как обезопасить дом для слепого котенка. Купила мягкие фетровые накладки на острые углы всех возможных столов и кроватей, специальные замки для кухонных секций, где хранились чистящие и прочие вредные для здоровья вещества. Поставила щеколду на крышку унитаза. (Слепому котенку, даже случайно попавшему внутрь, обратного пути уже не будет. Так, во всяком случае, думалось мне.) Я самолично законопатила все разъемы вокруг музыкального центра, где любой котенок запросто запутался бы в проводах.
Было невозможно предусмотреть всё, но я никак не могла нарадоваться своей осмотрительности. С его тягой к открытиям Гомер норовил попасть в самые потаенные и оттого не менее, а более опасные места. С задачей поиска собаки-поводыря Гомер справился сам. Вот только в роли собаки в его случае выступала я. Он повсюду ходил за мной по пятам, причем с недопустимым для движения интервалом. Стоило мне внезапно остановиться, как его маленький холодный нос утыкался мне прямо в лодыжку.
— Я в точности как Мэри, — как-то заметила я Мелиссе. В ответ она недоуменно взглянула на меня, и я разъяснила — ну, как в детской песенке: «Куда бы Мэри ни пошла, ягненок шел за ней».
Поначалу я думала, что Гомер выслеживал меня с упорством ищейки, потому что боялся пуститься в свободное плавание. Пэтти предупреждала, что он вряд ли избавится от вполне объяснимой робости. И уж наверняка не станет таким же независимым, как другие кошки. «Зато он не узнает, что слеп, — добавила она. — Не будут же другие кошки говорить ему: “Слышь, приятель, ты что, слепой, что ли?”»
