Я сказал, что, на мой взгляд, двигаться такой толпой (из Каунаса и Вильнюса сюда прибыло человек двадцать) нет смысла. Если уж ехать дальше, не думая больше о возвращении домой, то гораздо удобней это сделать небольшими группками, ведь так легче пристроиться на грузовик или на поезд… Зданавичюс со мной не соглашался, требовал, чтобы я выполнял его указания, но я ответил, что тут он для меня не начальник…
А бомбы все рвались и рвались, падая где-то рядом, и иногда казалось, что потолок и стены нашего убежища раскачиваются и вот-вот рухнут. Когда бомбежка затихала, люди начинали шепотом разговаривать. О своих будничных делах, о бабушке, оставленной дома, о детях, отдыхающих за городом, о том, что нарушилось движение городского транспорта, что сегодня утром были перебои с продуктами. Словно сговорившись, люди избегали упоминать о войне, но изредка кто-то тяжело вздыхал или раздавалось:
— О господи, господи…
В убежище поговаривали, что германские самолеты налетают волнами, одни сбрасывают на город фугаски и зажигательные бомбы, а через минуту появляются новые — и так без передышки… Никто не знал, правда ли это. Поговаривали о шпионах и диверсантах.
Конечно, шпионы были на самом деле, но люди, а иногда и органы милиции или солдаты представляли, что шпионов и диверсантов очень много, и хватали каждого подозрительного. После того, как мы встретили на границе Белоруссии Йонаса Марцинкявичюса, его задержали где-то под Минском. Подозрение прежде всего вызывала его броская, кустообразная шевелюра, к которой каунасцы давно привыкли; тут именно из-за нее его приняли за шпиона. Сам Марцинкявичюс впоследствии мне рассказывал об этом случае. Когда его уже собирались ликвидировать, мимо проезжал какой-то командир Красной Армии, знавший Марцинкявичюса еще по Каунасу. Он остановил свою машину и крикнул:
— Послушайте, что тут происходит?
— Меня хотят расстрелять, как немецкого шпиона… — ответил Марцинкявичюс.
Командир выскочил из машины и потребовал отпустить своего знакомого. Но кто-то из окружающих сказал:
— Вы только посмотрите, какая у него шевелюра… Да и документов у него нет…
Документов у Йонаса Марцинкявичюса никогда не было, без них он прожил и всю войну. Это может показаться невероятным, но так было. Некоторые эпизоды, связанные с его «беспаспортным состоянием», я расскажу в дальнейшем.
— Именно это и доказывает, что задержанный вами не шпион, — убеждал командир. — Шпион будет одеваться и вести себя так, чтобы его никто не отличил от наших людей. Он был бы никудышным шпионом, если бы отправился шпионить с такими волосами. Во-вторых, вам следовало бы знать, что у шпионов всегда есть документы, и очень ловко подделанные, которые трудно отличить от настоящих…
