— Где они? — наивно спросил я.
Журналист только махнул рукой.
Мне стало не по себе. Вернувшись к машине, я засомневался, стоит ли все это рассказывать Гире. Но шофер, ходивший искать воды, сам сказал нам:
— Вот черт… Что теперь делать-то? Ведь в Вильнюс вернуться уже нельзя…
— Кто вам сказал? Переночуем где-нибудь в деревне, а завтра вернемся, — отрезал Гира.
— Да уж не скоро вернемся, я-то знаю, — загадочно ответил шофер.
По правде говоря, он, кажется, и не рвался в Вильнюс. Я знал, что шофер никак не может ужиться с женой, собирался разводиться и вот наконец у него представилась возможность некоторое время не видеть ее…
Наше горючее снова подходило к концу, но мы уже подъезжали к Молодечно. У пунктов сбора новобранцев стояли длинные очереди мужчин. Они курили и терпеливо ждали своей очереди. Кто-то сказал, что час назад немцы сбросили несколько бомб, но ничего не разрушили — бомбы разорвались где-то в огородах, а одна вонзилась на рыночной площади. Из деревень в городок пешком шли мужчины, провожаемые плачущими женщинами.
В Молодечно еще был порядок, и без больших просьб или споров мы получили немало бензину. С таким запасом, пожалуй, могли бы даже вернуться в Вильнюс. Но с кем бы мы ни разговаривали (а таких, кто бы пускался в откровенные разговоры о ходе войны, было очень немного), никто не мог сказать ничего определенного. Правда, здесь никто уже не утверждал, что наша армия вошла в Пруссию, что авиация бомбит Берлин. Несколько раз высоко-высоко пролетели явно немецкие самолеты, — по-видимому, разведывательные. Изредка доносился издалека смутный гул — немецкие самолеты, видно, снова что-то бомбили…
Под вечер мы свернули с дороги в незнакомую деревню. В центре колхоза деревянные избы, не отличавшиеся особенной привлекательностью, — вокруг ни деревца. Людей мало. В большом дворе копошатся куры, на улице бродят угрюмые женщины, весело скачут дети, швыряя камнями в заросший пруд. Нас встретили без особого удивления, и, когда мы спросили, не могли ли бы где-нибудь переночевать (прошлой ночью мы не сомкнули глаз), какая-то женщина вяло махнула рукой на новый деревянный дом и сказала:
— Ночуйте…
Никто не спросил, кто мы, откуда. Вошли в дом. Это была школа. Открыли дверь в класс. Аккуратно выстроились парты, словно только час назад отсюда разошлись дети.
Сев за парты, мы подкрепились тем, что прихватила из дома заботливая Гирене. Никому другому из нас такое не пришло в голову… Ведь мы должны были вот-вот вернуться в Вильнюс…
