Грушевая поляна | страница 49



Дети садятся за стол. Тут все, кроме Ираклия. У Ираклия поднялась температура и его тошнит.

В столовой сущее столпотворение. Раздается голос тамады:

– Дорогие друзья, я хочу, чтобы вы выпили за наших жениха и невесту!

Тамада погружается в размышления, прижимает пухлую руку к груди, вторую, с бокалом, поднимает вверх и произносит приторно-сладким голосом:

– Адам и Ева… Зачем Бог создал Адама и Еву?

Тамада обводит взглядом присутствующих, которые, как видно, не могут ответить ему на вопрос.

– А вот зачем, – продолжает тамада. – Ради любви и размножения! Мы тоже дети Адама и Евы, и должны размножаться на свете с любовью! Да здравствует союз Годердзи и Мананы! Дорогие, да здравствует ваше бракосочетание! Проживите всю жизнь в любви и согласии до гробовой доски!

Тамаду выбрали не соседи: скорее всего, это родственник Годердзи, уважаемый человек, которого сочли подходящим для столь торжественной роли. Это широкоплечий седой мужчина с животом круглым, как увесистый бурдюк, в который он степенно вливает бокал за бокалом янтарного цвета вино. Тамада на зависть уверен в каждом своем слове и чувствует себя за столом в своей стихии.

Дети с аппетитом жуют пышущие жаром хачапури, горячую жареную курицу, кучмачи, пхали, баже, хлеб, испеченный в тони, вообще все, что подают на стол. К детям подсаживается Дали и с нескрываемым удовольствием уплетает мчади и рыбу, так что губы блестят от жира. Время от времени Дали обращается к детям с указаниями, при этом так усиленно таращит глаза и открывает рот, что оттуда чуть не выпадают кусочки еды, с трудом прожеванные остатками зубов.

Лела держит тарелку с угощением для Ираклия, которое выбрала Дали, в основном вареное, легкое и сравнительно нежирное. Ираклий спит, Лела будит его, но Ираклию не до еды. Лела щупает его горячий лоб, подтыкает одеяло, оставляет тарелку у постели, а сама возвращается к столу.

Веселье в столовой в разгаре: кое-кто из молодежи пляшет, а к праздничным блюдам добавились выпечка и фрукты.

Лела подходит к сидящей среди соседок Цицо, которая ест торт с кремом и просит принести кофе по-турецки.

– Цицо-мас, – окликает ее Лела, – выйди на минутку…

Цицо с удивлением и досадой глядит на Лелу, которая отвлекает ее от еды, но все-таки собирается с силами, отодвигает торт и, заставив подняться пару-тройку гостей, вылезает из-за стола. Лела отводит Цицо в угол. Из динамиков грохочет музыка.

– Цицо-мас, прости, не дала тебе доесть, – начинает Лела, чувствуя, что янтарное вино ударило в голову. – Скажи-ка мне, это фото, на котором снят Ираклий… А ты сказала, снимем только отказников… Короче, я хотела спросить, что там с матерью Ираклия.